Живые записки Антона Носика

Вернулся из Ниццы, департамент Приморские Альпы.
Там вовсю уже весна: синее небо, цветение, воздух +16-19º, карнавал.

На улицах — полиция, бронетехника, нескончаемые патрули в камуфляже, с автоматическими винтовками наперевес.
На Английской набережной — букеты цветов в нескольких местах.
На Николаевском кладбище, где похоронен мой отец, слева от входа — свежая могила, с деревянным крестом.
Игорь Петрович Шелешко, 13.09.1968-14.07.2016.
Пономарь собора Св. Николая Чудотворца, гражданин Бельгии, погиб в том самом теракте.

Французские газеты тем часом забиты новостями предвыборной тематики.
Первый тур президентских выборов назначен на 23 апреля, второй — на 7 мая.
По данным сегодняшнего опроса, первый тур выигрывает Марин Ле Пен с 26%, а дальше — строго по сценарию 15-летней давности. То есть либо Макрон, либо Фийон, выйдя во второй тур, получает голоса всех, кто не хочет видеть Марин Ле Пен президентом. Шираку в 2002 году по такой схеме досталось 82,2% голосов. Республиканцу Фийону (премьеру при Саркози) на его месте светят 58%, новенькому социал-либералу Макрону — 59%. Бенуа Амону, выигравшему праймериз правящей Социалистической партии, второй тур не светит ни в каком раскладе.

Но это всего лишь опросы, а им после Трампа и Брекзита особенной веры нет.
Основные надежды сторонников Национального фронта — что их кандидат победит уже в первом туре, в котором Фийон, Макрон, Амон и прочий Меланшон будут выступать каждый за себя и топить друг друга.

Насколько такой сценарий реален, я б сегодня не взялся оценивать.
Не только из-за недоверия к опросам, но и потому, что довольно много может ещё случиться событий, способных повлиять на шансы разных кандидатов: теракты, беспорядки, компромат на претендентов, административный ресурс…

Так что с осмысленными прогнозами стоит потерпеть до апреля.

Сегодня на 14:00 в Московском окружном военном суде назначено оглашение приговора Варваре Карауловой. Вчера в этом суде прозвучало её последнее слово.

Студентка философского факультета МГУ обвиняется в том, что в возрасте 19 лет собиралась уехать в Сирию и стать там боевиком Исламского государства. Не уехала, не стала, но имела намерение, которое, по словам прокуратуры, подтверждается историей её чатов в Интернете с неким онлайновым знакомым, несколько лет назад уехавшим из Москвы в Сирию. На самом деле, за своего сирийского знакомого Караулова собиралась замуж. Прокуратура считает это намерение террористическим. «Невозможно влюбиться в Интернете по фотографии!» — заявил в ходе прений прокурор. Примерно из таких логических построений состоит вся доказательная база в этом деле. Никому не известно даже название той террористической организации, куда Варвара якобы планировала вступить.

Гособвинение требует для Варвары Карауловой 5 лет лишения свободы в колонии общего режима и штрафа в 150.000 рублей.

Странная вещь пришла мне в голову, когда я вчера в МОВСе слушал последнее слово Варвары. Лично для меня центральным вопросом в её деле является отсутствие состава и события преступления, ничтожность доказательной базы, топорная работа гособвинения. Если бы на месте Варвары оказался я, то, конечно же, моё последнее слово было бы посвящено юридическим аспектам этого дела, в котором, как обычно, личные оценки и домыслы прокурора занимали место весомых доказательств вины. Маша Алёхина, с которой я обсуждал вчера последнее слово Варвары, сказала то же самое: если ты невиновен — об этом и нужно заявлять суду.

Варвара Караулова, как известно, поступила иначе. Она признала вину перед родителями за побег из дома, назвала все свои действия трагической ошибкой, плакала, извинялась, осуждала свои прежние поступки и просила суд о снисхождении.

Конечно, мне это всё тяжело было слушать, но ведь в каком-то смысле Варвара тут права. Потому что московский суд — не то место, где допускается обсуждение вопроса о невиновности подсудимого. По экстремистским и террористическим делам тут выносится 0 оправдательных приговоров. В месяц, в год, в десятилетие.

Так что единственный вопрос, который можно обсуждать с судьями в этой инстанции — милосердие, снисхождение, гуманизм. Как мы видели на примере Патимат Гаджиевой в том же МОВС, иногда этот аргумент работает: отсидев год в СИЗО за ретвит во ВКонтакте, первокурсница мединститута была отпущена судом на свободу. Её, конечно, осудили по террористической статье, и присудили штраф в полмиллиона — но из тюрьмы выпустили и по этапу не отправили.

Караулова находится в Лефортовской тюрьме с октября 2015 года. То есть 14 месяцев самого жёсткого в Москве тюремного режима она уже отбыла. И судьи МОВС по закону имеют возможность при вынесении приговора ограничить срок лишения свободы временем, уже отбытым в СИЗО. С учётом раскаяния подсудимой, это было бы вполне логично — в логике человечности, гуманизма и здравого смысла.

Другой вопрос, что мы не знаем, какое закулисное давление оказывается на судей. Так ли принципиально важно чекистам, чтобы Варвара из тюрьмы отправилась именно в колонию. Мы про это ничего знать не можем, но поймём сегодня, услышав приговор. Глядя вчера на судей МОВС, слушавших последнее слово Варвары, я подумал, что будь их воля, они б ограничились штрафом и отбытым сроком: эмоции на их лицах читались совершенно человеческие. Но будет ли там их воля, или приговор, затребованный гособвинителем, давно утверждён Лубянкой — узнаем через пару часов.

Update: прямая трансляция приговора — в Перископе РИА.
Суд уже заявил о виновности Варвары. Доказанным суд счёл, что она
— приняла ислам
— читала мусульманскую литературу
— носила традиционную мусульманскую одежду
— хотела соблюдать законы шариата
— хотела уехать в Сирию
— общалась в разных мессенджерах со своим женихом
Из всего этого (и из не названной в деле «оперативной информации») делается вывод, что она хотела стать шахидкой. Впрочем, это приговор, и никто не сомневался, что он будет обвинительным. Меры наказания по-прежнему ждём. Но чем дальше судья оглашает и оценивает доказательную базу, тем меньше веры в гуманный приговор.

Update1: Приговор Карауловой: реальное лишение свободы, без штрафа. Срок — 4 года 6 месяцев общего режима, исчисляется от 27 октября 2015 года.

Об одной важной вещи хочу сказать в связи с убийством российского посла в Анкаре.

Случаев нападения на российских дипломатов в разных странах известно достаточно много. Тут можно вспомнить и Грибоедова, и Воровского, и Войкова.
Обратные случаи тоже известны, вспомнить хоть гумилёвское:

Человек, среди толпы народа
Застреливший императорского посла,
Подошел пожать мне руку,
Поблагодарить за мои стихи.

Когда первый раз читаешь эти строки, то невольно подозреваешь, что Гумилёв, мягко говоря, тут присочинил для красоты. Подозрение верное, потому что в воспоминаниях самого Гумилёва его поклонник выглядит фигурой скорей одиозной и назойливой, чем героической. Но в убийстве немецкого посла он действительно принимал участие (хотя, возможно, сам в Мирбаха и не стрелял, а только бросил бомбу). Вот как Гумилёв в июле 1921 года рассказывал о своей встрече с Блюмкиным:

— Вчера в Союзе за мной по пятам все ходил какой-то человек и читал мои стихи. Я говорил — есть такое и такое есть...

Он мне надоел. Кто же вы? — спросил я. Оказывается, это убийца германского посла Мирбаха, Блюмкин. Ну, убить посла невелика заслуга, — сказал я, — но что вы сделали это среди белого дня, в толпе людей — замечательно. Этот факт вошел в стихи «Мои читатели» («Огненный столп»).

Блюмкин был расстрелян через 8 лет после Гумилёва, по доносу своей любовницы, сообщившей ОГПУ о его встречах с Троцким. Но я не о нём вовсе, а об одной очень важной вещи про вчерашнее убийство.

В нынешнем столетии самым частым местом нападения на российских дипломатов стали арабские страны Ближнего Востока и Африки: Ирак, Катар, Сирия, Ливия. Нападающие поголовно объявляют себя мусульманами. И это, надо заметить, совершенно противоестественно. Потому что очень важной частью исламской традиции, религиозной и бытовой, является гостеприимство. Это не пустые фразы и не пиар, а повседневная реальность всех исламских стран и анклавов, где мне доводилось бывать. Мусульмане реально приучены видеть в любом госте Посланника — и обходиться с ним соответственно: звать в дом, угощать, выражать дружеские чувства. Это в равной степени относится и к мусульманским республикам на постсоветском пространстве, и к мусульманским частям Индии, и к Палестине, и к Иордании, и к Египту. Я говорю об этом с полной ответственностью, потому что во всех исламских странах и районах, где мне довелось бывать, гостя во мне признавали по кипе на голове. То есть могли бы смотреть на меня через призму ближневосточного конфликта — но вместо этого обходились всегда как с гостем, даже в тех странах, которые в разное время воевали с Израилем. 25 лет назад меня это ещё удивляло. Но годы шли, опыт копился, и весь он был одинаков. Так что сегодня я воспринимаю мусульманское гостеприимство как норму, а убийство безоружного гостя — как вызов основам религии и традиции.

Турция — страна в этом смысле вообще особенная. Потому что, помимо ислама, там существует некий совершенно светский кодекс поведения, завещанный воинствующим безбожником Ататюрком, и там традиции гостеприимства выводятся не из религии, а из патриотизма, национальной гордости, желания выглядеть в глазах мира цивилизованными и дружелюбными европейцами. Убийство российского посла — это одинаково страшный шок и позор как для исламистов, поддерживающих Эрдогана, так и для его противников, пытающихся отстоять светское наследие Ататюрка. Неужели это мы, спрашивают себя и те, и другие.

«Карлов был нашим другом и нашим гостем. Как жаль, что мы не смогли его уберечь», — пишет сегодня газета Хюрриет. В этих словах нет никакого лукавства, никакой показухи. А есть совершенно реальное чувство стыда и вины, которое объединяет сегодня большинство турецкого населения.

И вот тут у нас возникает вопрос. Если убийство посла противоречит ключевым положениям и этики ислама, и светского турецкого национализма — как же так вышло, что на послов в последние годы всё чаще нападают именно в исламских странах?

Ответ заключён в одном довольно старом анекдоте про моджахедов, остановивших машину с христианской семьёй. Исламизм — это не ислам. Это очень циничная подмена и буквы, и духа мусульманских законов на такую практику, которая отвергает самые их основы. Прежде всего, исламисты — безбожники. Их главное оружие — устрашение простых верующих. А то презрение, которое они выказывают к основам традиционной религии, является очень важным фактором запугивания в первую очередь мусульманского населения во всех тех регионах, где исламисты захватывают власть. Ведь все их разговоры о захвате Америки — это слова, а на практике штурмовать и удерживать им приходится города и деревни с мусульманским населением.

Другой вопрос, что грань между исламом и исламизмом легко перейти не только моджахедам Ближнего Востока. Когда в России муфтий объявляет о сборе денег на закупку оружия для борьбы против войск США в Ираке, то есть, фактически, для Аль Каиды тогда и для Исламского государства теперь, то это ведь явно история не о духовных борениях, а о поддержке международного терроризма. Исламизм — это соблазн. И такой соблазн для политиков существует в любой религии. Вспомним хоть крестовые походы, когда имя и символы Христа использовались для ведения агрессивных захватнических войн, к которым сам Христос никогда не призывал...

Но всё-таки нужно понимать: для любой традиционной исламской цивилизации полевые командиры типа Бин Ладена и Аз-Завахири — чужие. Совершенно не случайно они ведут войны не в своей стране, а за сотни и тысячи километров от дома. Режут для устрашения не своих братьев-соплеменников, а местное население, далёкое от них по крови и вере. Об этом довольно подробно рассказывается в книгах и репортажах, посвящённых деятельности ИГ в Ираке и Сирии.

Конечно, Эрдоган сейчас попытается цинично использовать убийство российского посла для новых обвинений в адрес своего главного врага Гюлена. В сегодняшней Турции ему отведена та же роль, которую в сталинском СССР назначили Льву Троцкому: зловещего заговорщика, стоящего за каждым громким преступлением в стране. Убийца мёртв, показаний уже не даст, сейчас ему быстро наберут каких-нибудь сообщников-подельников из «Террористической организации Гюлена»...

Но игра Эрдогана не слишком интересна, поскольку предсказуема. А вот реакция турецкого общества и прессы на убийство Карлова заслуживает того, чтобы её услышать и понять. Главная их реакция — отторжение и неприятие злодейского преступления, которое в их глазах направлено не столько против России, сколько против самой Турции. И это важная история про человеческие ценности. Сколько б нам ни предстояло новых ссор и примирений с турками, полезно понимать, что они чувствуют сегодня.

Дорогие друзья, френды, подписчики и читатели.
В связи с наступающим Судным днём 5777 года, прошу у вас прощения, ежели вруг кого обидел за прошедший период.
Всем, кто постится — лёгкого поста.
И, конечно, хорошей записи в Книге.

До кучи, раз уж мы о судах, делюсь новостями моего процесса.
Они, как ни смешно, есть.
Как может вспомнить читатель, слушания начались в день моего 50-летия, а решение судьи прозвучало в день Рош хаШана, когда у евреев начинаются Грозные дни (ямим нораим), числом 10 — канун Судного дня.

Согласно ст. 312 УПК РФ, оглашённый в тот день приговор должен был быть выдан на руки мне и стороне обвинения в течение 5 суток. Но, похоже, суд решил, что еврейский религиозный закон должен получить в этом деле приоритет над российским светским, так что никакого приговора в пригодном для обжалования виде ни у меня, ни у прокуратуры, ни в канцелярии суда пока не существует. Дурной символизм, к которому я уже хорошо привык за год этой судебной драмы, видимо, требует, чтобы решение федерального судьи поступило именно в Судный день, с истечением ямим нораим. Чтобы никого зря не отвлекать подачей апелляций в Мосгорсуд в такое важное для еврея покаянное время. А конкретно адвоката моего не отвлекать от начавшегося в Московском окружном военном суде процесса Варвары Карауловой. МОВС — это вам не райсуд, там заседания не по часу раз в 2 недели, а по 6 часов каждый день, с понедельника по четверг. Вход на заседания — свободный, но мест в зале достаточно мало, лучше ходить туда по аккредитации, чем вольным слушателем.

Отдельно прошу моих верующих читателей, независимо от конфессии, помолиться за справедливое разрешение дела Варвары. Каких бы ошибок эта московская девушка ни совершила по молодости и наивности, совершенно точно она не состояла ни в какой террористической организации, ни в РФ, ни в Турции, ни в Сирии, не совершала и не готовила никаких терактов, а вся вина её — в том, что разозлила ФСБ. Как мы знаем из опыта Григория Пасько, Александра Никитина и других «японско-норвежских шпионов», злить эту организацию никому в России не рекомендуется. Но сегодня стоит вспомнить и о том, что есть в мире Суд и повыше российской юстиции.

Сидел вчера в суде, листал подборку по правоприменительной практике в сфере преступлений мысли. Много случаев, о которых вы в этом ЖЖ уже читали, но есть и такие, о которых расскажу здесь впервые. Про ловлю покемонов в храме писать не буду, потому что эта история уже описана тут на выходных.

Верховный суд РФ в сентябре поддержал июньский приговор Пермского крайсуда автослесарю Денису Лузгину. Он обвинялся в реабилитации нацизма за утверждение, что СССР в 1939 году напал на Польшу. Есть у нас с нынешнего года в УК РФ такая дивная статья 354.1 «Реабилитация нацизма», которая предусматривает лишение свободы на срок до пяти лет за критику мудрых решений товарища Сталина. Начали с оккупации Польши (которой, конечно же, не было), дальше, видимо, будет пакт Молотова-Риббентропа, Катынь, Финская война, оккупации Прибалтики… всего этого, как известно, нет в Нюрнбергском приговоре — а, следовательно, всего этого тоже не было.

Покуда меня по ст. 282 ч. 1 обвиняют в поддержке действий ВКС РФ в Сирии, тюменский блоггер Алексей Кунгуров сидит с июня в СИЗО за осуждение тех же самых действий. Ему светит 205.2 УК РФ «Оправдание терроризма». Это тем более забавно и удивительно, что в моём собственном обвинительном заключении есть экспертиза ФСБ, где действиями террористической и экстремистской направленности (жирный шрифт — не мой) объявлены как раз бомбардировки Сирии. 24 августа Кунгурову продлили содержание под стражей до конца октября. Почему Кунгуров сидит в СИЗО, а я хожу в суд из дома — подробно объяснялось тут в начале лета.

Конечно, Тюмень от Москвы далеко, но и в Москве такие эпидерсии тоже известны. Мой собственный адвокат Сергей Бадамшин свободное от заседаний Пресненского райсуда время проводит в СИЗО «Лефортово», поскольку представляет сидящую там с 28 октября небезызвестную «террористку» Варвару Караулову. Её преступление состояло в том, что она попыталась въехать из Турции на территорию всё той же Сирии с целью создать там семью с местным жителем, с которым познакомилась в Интернете. По мнению обвиняющей московскую студентку Федеральной службы безопасности, намерение въехать в Сирию и стать её жителем — преступление, предусмотренное ст. 205.5 УК РФ «Участие в деятельности террористической организации». Тут уже совсем как-то чудесато получается. Оправдывать бомбёжки Сирии — экстремизм, 282.1. Осуждать бомбёжки Сирии — 205.2 «Поддержка терроризма». Въезжать в Сирию и жить там — 205.5. Осталось только определиться со статьёй для россиян, не желающих ни въезжать в Сирию, ни бомбить её, ни одобрять бомбёжки, ни осуждать их. Как пел Иосиф Давыдович Кобзон по сходному поводу, «Полстраны уже сидит. Полстраны готовится». Жаль, что сам Кобзон про это уже не споёт. Слишком озабочен проблемами личного въезда в Евросоюз для лечения от болезней, которых не лечат в России. Так что он сегодня готов целовать сапоги любому немецкому вертухаю, лишь бы добраться до иностранных лекарств. Кого и за что посадят в России — голосистого депутата больше не волнует. Нас, увы, волнует, так что продолжим список.

10 августа Новосибирский облсуд отправил на 15 месяцев в колонию-поселение 21-летнего Максима Кормелицкого за репост картинки неизвестного автора из паблика ВКонтакте на свою личную стену в этой соцсети. На картинке были изображены голые граждане, купающиеся зимой в проруби, с обидным комментарием про их умственные способности. Статья, по которой осуждён Кормелицкий — моя любимая 282-я часть 1. Доносчиками выступили представители православной общественности Новосибирска.

20 июля на 2 года и 3 месяца в колонии-поселении осуждён тверской инженер Андрей Бубеев — за два перепоста чужих текстов в сети ВКонтакте. За первый перепост ему предъявили 282.1 До вынесения приговора он успел просидеть 14 месяцев в СИЗО. Покуда сидел, накинули за второй перепост недавно принятую статью 280.1. Был террористом — стал экстремистом. Не выходя из тюрьмы.

Но самая яркая, на мой вкус, история — эту суд над ставропольским жителем Виктором Красновым, на которого представители всё той же православной общественности написали донос за высказывание «Бога нет», допущенное в 2014 году в одном местном чате. Краснов обвиняется по ст. 148 УК РФ «Оскорбление чувств верующих». Для начала он принудительно отсидел месяц в психушке в порядке «экспертизы вменяемости». Оказался вменяем. Потом ему отказали в проверке 148 статьи на соответствие Конституции РФ. Судя по тому, что комментарий «Бога нет» Краснов оставил в чате в 2014 году, а судят его в 2016-м, нормы срока давности на 148-ю статью УК РФ не распространяются.

До Краснова в психушке под тем же предлогом «экспертизы» успел отсидеть блоггер из Петрозаводска Максим Ефимов, за статью с критикой РПЦ. Ефимову повезло: ему дали политическое убежище в Эстонии. Боюсь, всех, кого нашим вертухаям охота осудить по статьям за преступление мысли, маленькой Эстонии не вместить.

В субботу в 6 утра сотрудники ФСБ вломились в квартиру, где проживают дочь и внуки политолога Андрея Пионтковского, с обыском. Ордер на его проведение был выдан Лефортовским судом ещё 31 мая, но до 6 часов утра 23 июля, видимо, всё руки не доходили. Сам Андрей Пионтковский, меж тем, уехал из России ещё в начале февраля, когда Ирина Яровая направила в Генпрокуратуру письмо с требованием его арестовать за пост, опубликованный на сайте «Эха Москвы». Ранее по поводу этой же статьи ФСБ провело обыски в редакции «Эха Москвы» и вызвало сотрудников сайта радиостанции на допросы.

Перерыв квартиру, где живут родственники Пионтковского, чекисты отправились обыскивать ту, где он сам прописан. В общем, много полезного успели натворить с утра.

Тем часом, по всем государственным телеканалам сегодня аналитики и политики наперебой рассказывают немцам и всей Европе, что без России и её всемогущих спецслужб им с террором ни в жизни не справиться. И в самом деле, в Европе ж, поди, не научились ни по 10 месяцев расследовать один пост в ЖЖ, ни вламываться с болгаркой в 6 утра в квартиру к пожилому учёному, ни отца семейства на 2 года и 3 месяца за перепост в колонию упекать. А всё это — совершенно необходимые навыки, без которых ИГИЛ никак не победить.

Правда, судя по сообщениям мюнхенской полиции, то, что вчера у них случилось, не имеет отношения к Исламскому Государству. А является очередной историей про одиночку с историей душевного расстройства, который сорвался в острый психоз и пошёл убивать. У нас многие обыватели до сих пор думают, что такое бывает только в Америке, потому что там у каждого придурка по стволу — а совершенно зря. Давайте заглянем в российские криминальные сводки, и выяснится, что мы ничуть не хуже Америки, несмотря на все строгости с лицензиями на огнестрел:

19 октября 2012 года в Сургуте трое сотрудников городской администрации пришли с плановой проверкой в шиномонтажную мастерскую. Подоспевший сын владельца гаража двух инспекторов убил выстрелами в голову, а третьего ранил.

7 ноября 2012 года 24-летний юрист Дмитрий Виноградов, любовь которого была ранее отвергнута девушкой его мечты, из охотничьих карабинов «Сайга» и Benelli расстрелял в Медведково семерых сотрудников аптечной сети «Ригла».

3 февраля 2014 года московский десятиклассник Сергей Гордеев принёс в школу 11-зарядный родительский карабин Browning 22, винтовку Tikka T3 с оптическим прицелом и кинжал. В школе он двумя выстрелами в голову убил учителя географии, затем застрелил подошедшего к дверям класса прапорщика вневедомственной охраны Олега Бушуева. Потом он произвёл ещё 11 выстрелов, ранив старшего сержанта полиции Владимира Крохина, и сдался властям. Суд не счёл нужным привлекать школьника к ответственности, направив его на принудительное лечение.

27 января 2015 года заместитель главы Центробанка РФ по Амурской области расстрелял из карабина «Сайга» трёх коллег, которых он считал виновными в его увольнении по сокращению штатов.

19 октября 2015 года в подмосковном Красногорске предприниматель Амиран Георгадзе расстрелял из пистолета замглавы администрации Красногорского района и руководителя ОАО «Красногорская электрическая сеть». Выйдя из здания районной администрации, он поехал убивать главу района, но не застал его дома, зато застрелил шедшего мимо случайного прохожего. При обыске в квартире предпринимателя выяснилось, что ещё раньше он убил в ней своего делового партнёра Тристана Закаидзе.

18 января 2016 года 53-летний житель Мытищ расстрелял из карабина «Сайга» директора фирмы по озеленению «Мон компани» и его заместителя. Выяснилось, что за год до трагедии он был из этой фирмы уволен.

29 февраля 2016 года душевнобольная узбекская няня Гюльчехра Бобокулова у станции метро «Октябрьское поле» продемонстрировала полицейским и прохожим отрезанную голову четырёхлетней девочки. Задержание Бобокуловой у всех московских силовых ведомств и спецслужб заняло 40 минут.

7 апреля 2016 года пьяный девятиклассник на 3-й Институтской улице в Москве открыл с балкона своей подруги прицельную стрельбу из пневматического пистолета по строительным рабочим.

18 мая 2016 года неизвестный застрелил трёх человек неподалеку от поселка Румянцево на Киевском шоссе и скрылся. По версии полиции, тройное убийство совершено на почве ревности.

Это всё я нагуглил минут за 10, в открытых источниках.

Если отечественные силовики обладают каким-то тайным знанием, позволяющим предотвращать подобные трагедии в Германии, то, может быть, лучше бы они эти свои телепатические сверхспособности применили для начала в России.

Теракт в Ницце застал врасплох и жителей Лазурного берега, и службы безопасности Приморских Альп — из-за необычного выбора средства покушения.

Нельзя сказать, чтобы к терактам в Ницце не готовились: в связи с прошедшим чемпионатом по футболу по всей Франции принимались усиленные меры безопасности, коснувшиеся и Лазурки. На Stade de Nice последняя игра прошла 27 июня, это был матч Исландия — Англия. Но к тому, что в качестве инструмента террора будет использована не взрывчатка, не огнестрельное оружие, а грузовик, полиция и спецслужбы юга Франции оказались не готовы.

Меж тем, в Израиле практика использования террористами-самоубийцами автотранспорта известна без малого 30 лет:

— 17 февраля 1987 года в лагере палестинских беженцев Аскар возле Шхема террорист за рулём атаковал израильский военный патруль и сбил двух солдат перед тем, как был застрелен их товарищами. Один из солдат впоследствии умер от травм
— 30 февраля 1989 года в районе Хан Юниса в Газе палестинский террорист насмерть сбил 49-летнего Авигдора Даари, поселенца из Гуш Катифа, отца шестерых детей
— 11 октября 1991 года на автобусной остановке возле базы Тель аШомер под Тель-Авивом палестинский террорист врезался в группу солдат; двое погибли, 11 человек получили ранения
— 26 февраля 1996 года палестинский террорист врезался в толпу людей на тремпиаде Гива Царфатит в Иерусалиме. Один из пострадавших умер, террорист был застрелен на месте
— 10 августа 1999 года на перекрёстке у киббуца Нахшон палестинский террорист сбил двух израильских солдаток и скрылся. Затем, когда к месту нападения прибыли медики, он вернулся и наехал на группу, оказывавшую пострадавшим медицинскую помощь. Полиция открыла огонь, ликвидировав террориста
— 1 октября 2000 года палестинский террорист пытался задавить двух израильских полицейских в Восточном Иерусалиме. Пострадавшие получили лёгкие травмы
— 26 марта 2001 года палестинский террорист сбил полицейского на КПП между Туль-Кармом и Тайбе, и скрылся с места теракта
— 28 января 2002 года палестинский террорист сбил солдата в районе Калькилии, затем угнал другую машину в Петах-Тикве и отправился в Бней-Брак, где сбил полицейского и солдатку. Патрульный офицер застрелил нападавшего
— 2 июня 2008 года в центре Иерусалима палестинский террорист угнал карьерный погрузчик и проехал на нём 500 метров по улице Яффо, давя людей, круша и переворачивая машины. Трое человек погибли, ещё 70 получили ранения. Лишь спустя 5 минут террориста застрелил проходивший мимо солдат, находившийся в увольнении
— 22 июля 2008 года палестинский террорист на землеройной машине наехал на группу пешеходов в районе иерусалимского парка Ган аПаамон. Пострадало 24 человека, террориста застрелил из личного оружия прохожий
— 27 сентября 2008 года палестинский террорист на легковой машине врезался в группу военнослужащих и туристов на площади ЦАХАЛа в центре Иерусалима. Он был застрелен одним из офицеров группы, на которую наехал
— 27 декабря 2008 года в квартале А-Тур на востоке Иерусалима разыскиваемый палестинский террорист сбил полицейского, вышедшего из патрульной машины возле больницы «Августа Виктория». Полицейский, вместе с напарником, сумел обезвредить и задержать нападающего
— 5 марта 2009 года палестинский террорист, управлявший карьерным погрузчиком на стройке у торгового центра «Малха» в Иерусалиме, таранил патрульную машину полиции и был застрелен прохожим
— 18 апреля 2009 года в районе блокпоста Хизме на северном въезде в Иерусалим палестинский террорист пытался задавить двух полицейских и был обезврежен; в ходе следствия признался в подготовке терактов против полиции
— 11 июня 2010 года палестинский террорист в иерусалимском квартале Вади Джоз сбил четырёх военнослужащих израильской погранслужбы, причинив им лёгкие и средние повреждения. Террорист убит на месте
— 15 мая 2011 года палестинский террорист, управляя собственным грузовиком, направил его на группу пешеходов на юге Тель-Авива. Один человек погиб, десятки получили ранения. Террорист был захвачен и осуждён за одно убийство и 7 покушений на убийство
— 29 августа 2011 года вооружённый ножом палестинский террорист захватил в Тель-Авиве такси, протаранил заграждение у ночного клуба «Оман 17» и напал на посетителей, ранив несколько полицейских и охранников. Двоим охранникам, которых он успел ранить, удалось его обезвредить, и впоследствии он был осуждён
— 17 октября 2013 года палестинский террорист, управляя землекопом, пытался задавить солдат на военной базе к северу от Иерусалима, но был застрелен. Он оказался родным братом того террориста, который совершил таран полицейской машины в марте 2009 года у торгового центра «Малха»
— 25 июля 2014 года на перекрёстке Гуш-Эцион к югу от Иерусалима палестинский террорист на легковой машине пытался врезаться в толпу прохожих; одна девушка получила лёгкие ранения
— 4 августа 2014 года палестинский террорист на бульдозере задавил нескольких пешеходов в Иерусалиме (одного — насмерть), перевернул пассажирский автобус и был застрелен полицейским. 2 месяца спустя армия снесла дом террориста
— 22 октября 2014 года палестинский террорист, управлявший легковой машиной, на большой скорости врезался в группу израильтян на остановке иерусалимского трамвая Гиват аТахмошет. Пострадало 8 человек. Пожилая женщина и грудной ребёнок скончались. Террорист пытался скрыться, но был ранен в живот и умер через несколько часов. Спустя ещё месяц армия разрушила его дом
— 5 ноября 2014 года палестинский террорист из ХАМАСа врезался в группу пассажиров, ожидавших трамвая на остановке Шейх Джаррах в Восточном Иерусалиме. Два человека погибло, 13 получили ранения, террорист был застрелен на месте
— 6 ноября 2014 года палестинец сбил трёх израильских солдат у блокпоста на 60-м шоссе в Гуш Эционе и скрылся. Вскоре была найдена его машина, а на следующий день он сдался властям и признался в подготовке теракта
— 15 апреля 2015 года палестинский террорист сбил трёх пешеходов в районе Бейт-Ханины, на севере Иерусалима.
— 14 мая 2015 года на тремпиаде у выезда из еврейского поселения Алон Швут палестинский террорист из Хеврона сбил четырёх пешеходов
— 6 августа 2015 года палестинский террорист на легковой машине сбил трёх израильских солдат на 60-м шоссе, в районе поселения Шило
— 11 октября 2015 года израильский араб сбил девушку на 65-шоссе, в районе деревни Умм-эль-Фахм
— 13 октября 2015 года палестинский террорист сбил трёх прохожих на улице Малкей Исраэль в Иерусалиме; один из пострадавших погиб на месте, двое получили смертельные травмы. Террорист был ранен в перестрелке, и вскоре скончался
— 31 декабря 2015 года в районе Шхема палестинский террорист на автомобиле сбил солдата подразделения «Гивати» и был убит в перестрелке. Солдат получил лёгкие ранения.

Предотвратить подобный теракт практически невозможно, поскольку он не требует ни какой-либо долгосрочной технической или логистической подготовки, ни наличия организованной группы, куда можно было бы внедрять агентуру, или перехватывать её переговоры/переписку. В значительной части случаев водитель автотранспортного средства принимает решение стать террористом-самоубийцей совершенно спонтанно, и момент принятия этого решения никакие спецслужбы отследить не в состоянии. Даже израильские, которым удаётся предотвратить до 95% терактов, планируемых группами с использованием огнестрела и взрывчатых веществ. Что ж говорить о французских, которые предотвращать теракты не умеют в принципе — даже когда их подготовкой заняты люди, давно известные своими связями с Аль-Каидой, участием в акциях радикальных исламистов, поездками в тренировочные лагеря ИГИЛ в Сирии... Мохаммед Лауаеж Булель, убивший вчера 84 человека в Ницце, до теракта пять раз привлекался к ответственности, в том числе за эпизоды вооружённого насилия, и находился под полицейским наблюдением.

Единственный фактор, от которого зависит уменьшение количества жертв при таком теракте — это скорость, с которой гражданам и силам правопорядка удалось ликвидировать араба.

Тюменского блоггера Алексея Кунгурова закрыли в СИЗО до августа за нарушение условий подписки о невыезде. Блоггер Кунгуров обвиняется по террористической 205-й статье УК РФ. Его страшное преступление состоит в том, что он писал посты в ЖЖ, в которых выражал своё мнение о действиях ВКС РФ в Сирии. Если кто забыл, в том же самом преступлении против Государства обвиняют и меня, правда, по другой статье — 282-й, экстремистской.

Мне в этой связи вспомнился венгерский анекдот 60-летней давности.

Будапешт, волнения 1956 года. Трое в тюремной камере выясняют, кто за что сюда попал.
— Меня посадили за то, что я был против Имре Надя, — говорит первый.
— А меня позадили, потому что я был за Имре Надя, — говорит второй.
— А я — Имре Надь, — со вздохом признаётся третий.

Кунгуров выступал с осуждением действий ВКС РФ в Сирии, поэтому его обвиняют в том, что он поддерживает ИГИЛ. Я выступал с одобрением тех же самых действий ВКС РФ в Сирии, поэтому меня обвиняют в том, что я возбуждаю ненависть или вражду в отношении национально-территориальной группы «сирийцы». В этой истории нам обоим остро не хватает третьего обвиняемого. К слову сказать, мой адвокат уже заявлял ходатайство о вызове в Пресненский суд командующего ВКС, но пока что безрезультатно.

Между случаем Кунгурова и моим можно увидеть много общих черт, если сравнивать их, глядя из-за границы. В обоих случаях речь идёт о возросшем в последнюю пару лет внимании спецслужб к авторам, которые ведут популярные блоги, но не состоят при этом на зарплате у тех самых служб, или у Администрации президента. Есть мнение в определённых кругах, что эти авторы в Интернете представляют опасность, потому что могут что-нибудь такое написать — и ненароком в России начнётся «Арабская весна». Именно в этом состоит та самая воображаемая угроза, для борьбы с которой возбуждаются уголовные дела за посты в ЖЖ. При этом зачастую те люди, которые эти дела непосредственно выдумывают, возбуждают и сопровождают, сами в угрозу, исходящую от блоггеров, ни разу не верят, а жупелы вроде «Арабской весны» и «нового Майдана» используют просто для оправдания перед начальством своей глупой, но кипучей служебной суеты. От ордена за «предотвращённый Майдан в России» не откажется ни один жулик в погонах, а заработать эту награду гораздо легче, если угрозу ты сам же и выдумал... Читайте/смотрите Secret Agent или «Портного из Панамы»: этот ход мыслей сексотов давно увековечен в литературе и кинематографе.

Для того, кто пытается сравнивать мой случай и кунгуровский, глядя из России, важней понимать различия, благо все они объяснимы и симптоматичны. Кунгуровский случай — это фирменный стиль провинциальных силовиков, расправляющихся с человеком, к которому у них длинный список старых обид и счётов, чисто локальных. Тут и жёсткая «террористическая» статья, и скорость возбуждения, и методы оперативной «работы»:

Вламываются в квартиру шесть-семь, иногда до десяти оперов, разбегаются по всем комнатам, шарят везде. Контролировать их, естественно, невозможно. Все перерыли вверх дном, изъяли жесткие диски, флешки, сотовые телефоны, ноутбуки, планшет – словом все. Все электронные носители, которые нашли, изъяли. Оставили только пару нерабочих ноутбуков – они лежали на антресолях, на них был сантиметровый слой пыли. Они сочли, что с помощью этого инструмента я не мог совершить страшное злодеяние.

Это всё случилось с Кунгуровым в начале марта, спустя считанные часы после первого рапорта об обнаружении в его блоге «признаков преступления». Тут же его задерживают до ночи, выпускают под подписку о невыезде, потом отказываются разрешать ему любые отлучки из Тюмени по рабочей или личной надобности, бдительно следят за ним 24х7, а потом, дождавшись, что он всё же куда-то отъехал, меняют меру пресечения с подписки на тюрьму, хотя спокойно могли бы ограничиться домашним арестом.

В моём «экстремистском» деле всё значительно более мирно и пасторально. Никаких облав, задержаний, приводов, все мои гаджеты при мне, за рубеж я за 8,5 месяцев следственных действий выезжал семь раз, а уж сколько по России успел накатать — и не сосчитаю уже, потому что от этих поездок в паспорте не остаётся штампов (Кунгурова закрыли в СИЗО до августа за поездки именно внутри России). Никакие топтуны под моей дверью в Наркомфине не тусуются, и на парковке перед подъездом не дежурят. Да и вообще, я впервые узнал о своём деле позже задержания Кунгурова, хотя и первые доносы в СКР, и рапорт Управления «Э» об обнаруженных в моём ЖЖ признаках преступления появились в деле за 5 месяцев до начала его злоключений...

Причин, по которых в двух наших случаях один и тот же маховик крутится так по-разному, в сущности, две.

Во-первых, Москва — не Тюмень. Самые жёсткие эксцессы «борьбы с экстремизмом», ментовские и прокурорские, чекистские и судебные, всегда наблюдаются у нас в провинции. Тут вам и Тарас Зеленяк из Новосибирска (282-я за комментарий на украинском форуме в 2004), и Дмитрий Ширинкин из Перми (207-я за художественный рассказ в 2007-м), и Савва Терентьев из Сыктывкара (год условно по 282-й за коммент в ЖЖ), и вердикт судьи Айзенберг из Комсомольска-на-Амуре о запрете в России «экстремистских ресурсов» Archive.Org, YouTube, Polit.Ru. В провинции у нас всегда была такая дремучесть и жесть, о которой в Москве не слыхали. Ирина Яровая в Госдуме и события в ОВД «Дальний» — наглядные тому иллюстрации.

При этом и в Москве случается свой хардкор, о чём могут рассказать и участницы Pussy Riot, и узники 6 мая, и Олег Навальный, и Ильдар Дадин, и обвиняемый в участии в беспорядках на основании лайка в Фейсбуке Сергей Ахметов. Так что если со мной ФСБ, ГУПЭ, СКР, прокуратура и суд ведут себя относительно цивильно, то на одну столичную воспитанность это не спишешь. Есть и причина номер два. В моём деле есть общий контекст борьбы с инакомыслием, из-за которого оно уверенно и поступательно движется по накатанной дорожке от доноса к обвинительному приговору, но нет дирекции единого заказчика, которая бы агрессивно подталкивала всех исполнителей под локоть, как в случае персональной вендетты сперва Бастрыкина, а затем и Чайки против Навального. Никто не требует, чтобы моё дело расследовалось максимально быстро, максимально жёстко, со всеми фейерверками досудебного харассмента. Поэтому ничего этого и не происходит. Отчего моё дело не становится менее политическим, но больше напоминает фарс, чем трагедию, как у Кунгурова.

В Санкт-Петербурге требуют назвать мост именем Ахмата Кадырова. Что само по себе нисколько не удивляет: в московском Южном Бутово уже 12 лет существует улица его же имени.

Но замечательно выбрано время для озвучивания подобных инициатив. Буквально в минувший четверг суд в Грозном приговорил к длительным срокам заключения двух украинских граждан, обвиняемых в том, что в 1994-95 годах они принимали участие в боевых действиях в Чечне — на стороне того самого Ахмата Кадырова, объявившего России джихад. Вот как описывает роль муфтия в тех событиях российский генерал Трошев в своих мемуарах:

В апреле 1995 года в горах Чечни федеральными войсками готовилась широкомасштабная операция. Положение боевиков было сложным, их отряды несли огромные потери. Многие дудаевцы дрогнули. В бандформированиях начались разброд и шатания. Назревал военно-нравственный кризис.

Это почувствовали чеченские лидеры, в том числе и муфтий Чечни Ахмат Кадыров. Он собрал в одном из горных селений, еще не занятом "федералами", всех полевых командиров и военно-политических руководителей республики. Как духовный лидер Кадыров объявил России джихад ("священную войну против неверных") и заставил всех присутствовавших поклясться на Коране, что они будут биться с русскими до последней капли крови: победа или смерть, иного не дано.

Совещание в горном ауле скорее напоминало религиозное действо, чем военный совет. Отсюда и главный итог: участники "сбора" не разработали новых тактических планов ведения войны, а укрепились духовно. Что было, кстати, немаловажно для лидеров незаконных вооружённых формирований в тех обстоятельствах. Фактически первую скрипку сыграл Ахмат Кадыров — не военный человек, а муфтий. Он стал крестным отцом джихада. Его авторитет среди чеченцев (и до того солидный) теперь вырос невероятно. Он стал как бы духовным знаменем борьбы с Россией за независимость Чечни...

Каждый раз, когда мне кажется, что я уже полностью привык к шизофрении как основной движущей силе политических процессов в России, достаточно заглянуть в новости, чтоб заново впечатлиться степени запущенности недуга.

4 месяца назад писал тут о возможных юридических мерах ограничения использования дронов (квадрокоптеров) — включая и те, что уже приняты в разных странах. Понятно, что первые мои мысли в этой истории были о живых людях (в частности, моих друзьях и коллегах), которые используют эти самые квадрокоптеры для радости и удовольствия — в основном для фотосъёмки красот.

Меж тем, опасные применения дронов довольно-таки на поверхности. Вот тут об этом довольно подробное размышление. Думаю, что террориста никакое принятие аналога ПДД для квадрокоптеров не смутит, и штраф за пролёт в неположенном месте не испугает. Юридически тут можно лишь так усложнить покупку и владение, чтоб иметь эту игрушку в собственности означало бы не меньший головняк для хозяина, чем легальный ствол. В случае коптера это проще сделать, чем с пистолетом — просто потому, что он больше пистолета, его трудней спрятать, и в кармане носить тяжело. Но всё равно полумера: чёрный рынок оружия существует в любой стране, а недоступность легальных образцов может компенсироваться хищением/отъёмом у законных владельцев.

Так что в конечном итоге самый перспективный способ противодействия — не запреты, не паспортизация, а какие-то высокие технологии: отслеживания, деактивации, глушения, перехвата этих самых дронов. Не удивлюсь, если в каких-нибудь военных и полицейских лабораториях наработки по этому поводу уже имеются. А то даже и практический опыт перехвата, о котором не рассказывают, чтобы не стимулировать лишний раз смекалку инженеров противоположной стороны.