Живые записки Антона Носика

Прекрасный репортаж у Варламова — о том, как сегодня с утра пораньше кащениты и зюганоиды собрались на Красной площади, отметить мнимое 137-летие со дня рождения товарища Сталина. На самом деле, он родился не в этот день, и не в том году, что указывался в его официальных биографиях, но Мединский не даст соврать: миф тем сакральней, чем он дальше от исторической правды.

Зрелище усталых зомби, несущих цветы, портреты и флаги к капищу своего кровожадного идола — традиционно тягостное и отталкивающее. Но с каждым годом я ловлю себя на мысли, что люди эти не заслуживают иного отношения, кроме жалости. Миф об Отце Народов, мудром и беспощадном к врагам, который когда-то сделал Родину великой — по большому счёту, это же последняя радость, которая осталась в их беспросветной и безрадостной жизни, полной бедности, унижения, обид на время, судьбу, страну и сограждан.

Молиться сталинским мощам на пороге 2017 года — чистой воды безумие. Парад безумцев на главной площади страны — печальная и унылая картина. Но как-то не поворачивается язык осуждать людей, столь явно лишённых остатков разума. Неадекватность — их беда, а не вина.

25 лет назад в Советском Союзе случился августовский путч.
Я о нём услышал утром 19 августа 1991 года, по пути из Иерусалима на работу в тель-авивскую редакцию газеты «Маарив».
И подумал: ну, вот и закончилось самая короткая оттепель в истории СССР.
Долго я теперь не увижу Москвы, и друзей моих московских в Израиль не скоро ещё отпустят.

Было такое довольно твёрдое у меня ощущение: что любая попытка на месте СССР построить что-нибудь относительно европейское, с человеческим лицом — без цензуры, запрета на профессии, без диктата однопартийной номенклатуры, без стукачей и засилья спецслужб, без железного занавеса и политруков, без постоянного страха человека перед государством — это ненадолго. Поэтому я в своё время отсюда и уехал…

Потом путчисты оказались без яиц, и их за пару дней смыло потоком истории, а тот «развал страны», которого они пытались избежать, сорвав подписание нового союзного договора 20 августа, от этой их жалкой клоунады лишь ускорился. Сразу же после вывода войск из Москвы о выходе из СССР поочерёдно заявили союзные республики, а спустя ещё 3,5 месяца оттуда вышла и Россия, так что Советский Союз окончательно перестал существовать.

Это, конечно, была большая для меня неожиданность. Человеку, родившемуся в Империи, прожившему там большую часть жизни, трудно поверить, что она закончилась безвозвратно. Даже когда я вернулся в Москву, то, как герой «Жажды жизни» Джека Лондона, продолжал ещё долго прятать сухари в матрас: поселился в квартире на Речном вокзале, главным достоинством которой являлось то, что оттуда можно было в любое время суток за 15-25 минут добраться до международного «Шереметьева». У героя Джека Лондона ушло несколько недель на то, чтобы одолеть свои страхи; я переехал с Речного в Хамовники лишь через 7 лет.

Впрочем, когда (уже в 2010-е) начался проект по воссозданию этой самой Империи заново — сразу ожило в памяти предчувствие из августа 1991-го. Другой вопрос, что в 50 лет всё воспринимается не так, как в 25. Тогда мне казалось, что свобода — это уехать. Сегодня мне кажется, что свобода — это не бояться. И эту свободу сотни тысяч россиян обрели именно в августе 1991, выйдя на улицы города, запруженного танками и бронемашинами. А интересный вопрос — много ли от той внутренней свободы осталось в нас четверть века спустя.

43 года назад, 11 августа 1973, на советские экраны вышел бессмертный сериал Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны». Мог бы выйти на 3 месяца раньше, к очередной годовщине Победы, но помешал визит Брежнева в ФРГ. Отсрочка, вероятно, пошла сериалу на пользу, потому что август все советские люди проводили на дачах, доля и рейтинг премьеры стремились к 100%.

Я хорошо помню, как вся деревня Екатериновка, где я проводил последнее дошкольное лето, сбивалась у экранов по вечерам. Улицы пустели, лесные тропинки вымирали: местные жители и дачники спешили по домам, боясь пропустить очередную серию блокбастера. Сложную интригу, лежащую в основе сюжета, мне было не понять ни тогда, ни при бесчисленных повторах сериала по телевизору (первый повторный показ случился через 3 месяца после премьеры), но все дети исправно смотрели фильм вместе с взрослыми, сознавая важность момента.

Всего по романам Юлиана Семёнова про Штирлица-Исаева-Владимирова в СССР было снято шесть фильмов. Первый назывался «Пароль не нужен», вышел на экраны в 1967-м, и собрал 21,7 млн зрителей. Он снимался во Владивостоке и рассказывал о борьбе будущего Штирлица с контрреволюцией в Приморье. Главную роль там играл Родион Нахапетов. В том же 1967 году вышел на экраны «Майор Вихрь», но из его сценария вся линия со Штирлицем была вырезана, и там Максима Максимыча никто не играл.

После ошеломительного успеха телесериала Лиозновой советская кинопромышленность продолжала клепать многосерийные эпопеи про этого героя: в 1975 году вышли «Бриллианты для диктатуры пролетариата», где действие происходит в 1921 году в Прибалтике (по тому же роману снята первая часть сериала Урсуляка, вышедшего в 2009 году на телеканале «Россия»). Будущего Штирлица там сыграл 36-летний Владимир Ивашов. В 1976 году вышел фильм «Жизнь и смерть Фердинанда Люса», где 50-летний Всеволод Сафонов в роли профессора Владимирова (бывшего Штирлица) пытается помешать западногерманскому концерну сделать атомную бомбу для Мао Цзе Дуна. Наконец, в 1980 году вышел фильм «Испанский вариант», в котором Штирлиц фигурирует под именем Вальтера Шульца, в исполнении латышского актёра Улдиса Думписа. Любопытно, что Сафонов, за 4 года до этого сыгравший Штирлица, здесь сыграл его безымянного начальника.

Когда изучаешь всю эту сложную фильмографию, трудно избавиться от ощущения, что Штирлиц (в диапазоне от «Пароль не нужен» до сериала Урсуляка) — это наш, советский Джеймс Бонд. Отсюда — и все его достоинства (попробовал бы Бонд 12 серий повторять в уме таблицу умножения!), и все беды франшизы. Которая была советская — а значит, бесхозная. И никто не следил за тем, чтобы каждый следующий её эпизод учитывал успехи и неудачи предыдущего…

Вдогонку к козыревской передаче на До///де, где мы с ним вспоминали 90-е годы, перестройку и перестрелку, хочу показать и объяснить один артефакт из той эпохи, который в передаче обсуждался предметно и подробно:

Это два советских загранпаспорта. Как видите, отличаются они тем, что один исполнен от руки, а другой — на пишущей машинке. В какой-нибудь другой стране это различие в докомпьютерную эпоху могло бы носить случайный характер и объясняться неодинаковой оснащённостью двух паспортных столов оргтехникой, или тем, что один паспорт выдан за полгода до второго. Но в СССР — как и в современной российской правоохранительной системе — каждая ничтожная закорючка имеет высший сакральный смысл. Дихотомия «чернила vs машинопись» в советских загранпаспортах — не исключение.

От руки в ОВИРе выписывался паспорт, годный только для поездок по соцлагерю — Болгария, Венгрия, ГДР, ПНР, Румыния, ЧССР. Для посещения всех этих стран советскому танкистучеловеку их въездная виза не требовалась. И внутри того самого соцлагеря перемещение между странами было безвизовым — как для их граждан, так и для советских гостей. Но вот для выезда из СССР в любую заграницу советскому человеку нужно было получать разрешение на выезд, формально от Отдела виз и регистрации МВД, фактически — от КГБ. Частному лицу полагалась однократная виза на каждый выезд. Для её получения нужно было представить какое-то обоснование поездки (приглашение, турпутёвку, письмо от организации о направлении в зарубежную командировку), два экземпляра довольно подробной анкеты, характеристику с места работы/учёбы за подписью парторга, профорга и директора предприятия, оригинал загранпаспорта, а также заполненную с одной стороны почтовую открытку с маркой за 3 коп. Когда ОВИР принимал решение по просьбе гражданина о разрешении однократного выезда за рубеж, он на этой открытке ставил штамп с приглашением заплатить пошлину (31 рубль за соцстраны, 201 — за капстраны), явиться с квитанцией и забрать готовый паспорт в приёмные часы. Или не забрать, если отказали, но тогда уж и пошлину не платить... Процедура оформления трёхдневной командировки в Софию и эмиграции в Израиль навсегда была в части требований ОВИРа совершенно идентичной. То есть человеку, который собирался с позором лишиться работы, жилья, советского гражданства, 500 рублей за отказ от него, всех паспортов и любой надежды на последующий въезд в СССР, нужно было сперва обойти местком, партком и администрацию своего учреждения, и собрать там характеристики, подтверждающие, что он достаточно «в быту скромен, с коллегами по работе общителен», чтоб Комитет государственной безопасности согласился без опасений отпустить его в логово сионистского агрессора. Так Израиль официально назывался в советских газетах с тех пор, как в июне 1967 года разбил армии египтян, иорданцев и сирийцев в Шестидневной войне — а СССР в ответ расторг дипотношения. Впрочем, вернёмся к советским паспортам и их высоким смыслам.

На второй иллюстрации мы видим, что сами по себе одноразовые разрешения оформлялись тоже по-разному, в зависимости от направления выезда. Название капстраны, срок и цель поездки в неё вбивались на пишмашинке. При разрешении на выезд в безвизовые соцстраны (которых было на свете в 20 раз меньше, а разрешения туда требовались чаще) дату вписывали по-прежнему от руки, зато название страны и цель поездки оттискивали с помощью штемпеля, экономя труд писаря. Такая вот советская бюрократическая эргономика, самая эргономичная в мире.

В верхней части каждой страницы с разрешением на выезд оставлено место для двух советских печатей о пересечении границы-на-замке. По этой простой причине одним разрешением просто технически нельзя было воспользоваться два раза.

В нижней части страницы — отметка госбанка о продаже выезжающему гражданину валюты, с указанием либо проданной суммы в рублях, либо срока, из которого она рассчитывалась. Каждый счастливчик, получивший разрешение на выезд, имел право поехать в банк на улицу Бутлерова и обменять у государства свои деревянные рубли на ту или иную форму инвалюты. Годичная квота для каждого типа страны и поездки устанавливалась постановлением Совета министров СССР, и в 1980-е она была, по моим ощущениям, очень щедрой. Особенно для капстран, куда можно было на год поменять 900 рублей — по официальному советскому курсу, где доллар стабильно стоил 63 копейки, чехословацкая крона — 10 копеек, а немецкая марка, независимо от того, восточная или западная, — 30 копеек. В реальности к 1988 году доллар на советском чёрном рынке вырос уже до 10 рублей, а банки Западного Берлина обменивали одну бундесмарку на 10 марок ГДР совершенно официально, с квитанцией и кассовым чеком. В продвинутой в этом смысле Варшаве (через которую проходил любой поезд с Белорусского вокзала на Берлин, Прагу, Париж и Лондон) грузчики на вокзале скупали доллары вообще по 25 рублей...

Сколько на этой фантастической карусели обменных курсов мог за одну командировку заработать простой советский чекист, с правом на ношение валюты — страшно себе представить. Но была среди выезжающих советских граждан одна категория, которая этих щедрот государства на себе не испытала. Евреи, отбывавшие на ПМЖ в Государство Израиль, имели право из всех своих личных денег поменять на доллары 90 советских рублей на человека. По курсу выходило 143 доллара в «моём» 1990 году. Это были все сбережения, которые им разрешалось вывезти из СССР. Как тут не вспомнить анекдот про попугая, требовавшего права на выезд «хоть тушкой, хоть чучелом».

Конечно, загранпаспорта вспомнились мне прежде всего в связи с эфиром у Козырева, но ничуть не менее актуальный сегодняшний контекст для этих воспоминаний — последние инициативы Ирины Яровой и Ко., посвященные ограничению на выезд россиян из страны, под самыми разными предлогами. Отличие между советскими порядками и тем, что предлагают Яровая с Озеровым — в том, что советская власть ограничивала всех подряд, а взбесившийся принтер предлагает ввести запрет выезда в качестве персональной внесудебной расправы для отдельных категорий неугодных власти лиц. Например, тех, кого «предупредили об ответственности за экстремизм» — как академика Юрия Рыжова, которому прокурор вынес такое предупреждение просто за поданную городским властям заявку на проведение мирного, санкционированного шествия памяти Бориса Немцова. Никаких действий, дающих основание предупреждать про экстремизм, Рыжов не совершал. Обвинить его не в чем. И предупреждение — мера совершенно беззубая. Но по законопроекту Яровой она должна отрастить зубы, став формальным поводом для закрытия академика за железным занавесом сроком на 5 лет.

А общее между предложением Яровой и советской практикой ограничения выезда — их абсурдность, дебильность и полная неэффективность для решения каких-либо полезных государству задач. Утечкам мозгов, бегству из СССР учёных, спортсменов, музыкантов, писателей и художников этот режим помешать не мог. Как не мешал он ни вербовке иностранных агентов внутри СССР, ни бегству на Запад советских силовиков, с ранних сталинских лет до поздних горбачёвских. Этот режим всего лишь создавал у ряда категорий советских людей лишний повод задуматься об эмиграции: каждый раз, оказавшись за границей, они понимали, что этот раз может оказаться последним, и лишний раз задумывались об отказе от возвращения. О котором совершенно не надо думать гражданам стран, где о запрете на выезд не слышали. Американцу или европейцу вообще не объяснишь, что такое «отказ от возвращения на Родину», кому он должен адресоваться, и в чём выражаться. Человек просто поехал за границу по своим делам, и находится там, сколько считает нужным. А в УК РСФСР «отказ от возвращения на Родину» был уголовным преступлением из диспозиции ст. 64 «Измена Родине», предусматривавшей наказание вплоть до смертной казни с конфискацией имущества. Два мира, два Шапиро.

Удивительная история про советскую власть: казалось бы, она создала себе предельно комфортные экономические условия. Поначалу 150 миллионов человек, а по концовке так и все 286, работали практически забесплатно, и имели чрезвычайно скромные потребности, которые власть к тому же не торопилась удовлетворять (китайские коммунисты населению хотя бы одежду и мыло по рациону выдавали, советские и того не делали).

При этом советской власти вечно ни на что не хватало денег. И ладно б их не хватало только на обеспечение бытовых потребностей населения в одежде и лекарствах. Так ведь и на те нужды, на которые бабло выделялось в приоритете, тоже всегда оказывалось, что денег нет. Взять хоть эпоху малокартинья: из всех искусств для них важнейшим являлось кино. Целую Финскую войну просрали из-за того, что, по меткому замечанию одного британского историка, больше денег вложили в пропаганду, речёвки и духовые оркестры, чем в армейскую составляющую конфликта. То есть, казалось бы, бюджет голодных лет структурировался по той же формуле, что и путинско-медведевский: сокращаем расходы на социалку, медицину, образование, инфраструктуру, а на пропаганду расходы неуклонно растут. И всё равно имеем в итоге малокартинье сроком в десять сталинских лет. Не говорите только, пожалуйста, про войну, потому что строительству помпезных сталинских небоскрёбов в те же самые годы она никак не помешала (в том числе и в Варшаве, и в Шанхае).

Или вот Дом Наркомфина — другая статья бюджетных расходов, которая при советской власти росла точно так же, как сегодня растут доходы топ-менеджмента госкомпаний на фоне астрономических убытков того бизнеса, которым они управляют. Деньги на содержание номенклатуры, которых у такого режима должно хватать всегда, даже если население ест траву, потому что кошек и собак оно уже доело. Тем не менее, вся эпопея строительства Дома Наркомфина с 1929 по 1931 год — это история про деньги, которых не хватило буквально ровно ни на что. Планировалось, что построят ведомственный дом, где квартиры дадут рядовым сотрудникам одного советского комиссариата, чтобы они могли вместе жить, раз уж вместе работают. В итоге квартиры достались в основном большим шишкам, к Наркомфину отношения не имеющим: сталинским министрам юстиции и здравоохранения, художнику Дейнеке, самому архитектору Гинзбургу... Но и для нужд этой элиты денег не хватило: из запланированных шести корпусов «дома будущего» построили примерно два с половиной. В итоге жильцам дома пришлось голосовать: где мы разместим детский сад, если на отдельный корпус для него, заложенный в проекте, у государства нет денег. Проголосовали упразднить библиотеку, которая должна была находиться над столовой в коммунальном корпусе, и там устроить детсад. Это при том, что именно в те самые годы взорвали Храм Христа Спасителя, чтоб строить на его месте Дворец Советов высотой до небес. И отказ от его постройки связан был с причинами больше тектонической, чем денежной природы. Кстати, решение об отказе от строительства принимал жилец самой дорогой квартиры в том самом Доме Наркомфина, Николай Иванович Милютин. В 2015 году на месте его пентхауса разместилась прекрасная чайная-кальянная, ныне, увы, закрытая.

Спустя ещё 35-40 лет, при Брежневе, появилась волнительная задумка Дом Наркомфина снести. Для этого всем живущим в нём наследникам советской номенклатуры нужно было всего лишь предложить расселение в новостройки, чтоб в доме не осталось жильцов. Но и на это, блин, денег у советской власти не хватило. Кого-то расселили, остальным не нашлось жилья. Слава Богу, конечно, что так вышло, но всё же удивительно. Вроде, брежневские годы принято считать сытыми. И жилищного строительства велось в ту пору немало — сносить эти уродливые постройки будут, наверное, до конца нашей жизни. Однако же расселить один-единственный дом в центре Москвы на 46 квартир не получилось из-за нехватки денег.

В сухом остатке — старый советский анекдот:

Армянское радио спрашивают, можно ли построить социализм в пустыне Сахара.
Ответ: можно, только там очень скоро начнёт ощущаться дефицит песка.

А объяснение этому феномену очень простое, из цикла Easy come easy go. Когда у вас расходами рулит чиновник, то есть человек, который поставлен распределять миллиарды, хотя он в жизни не заработал ни рубля, то довольно естественно, что расходные статьи у него никак не вяжутся с текущим наличием денег. Он рисует цифры от балды, рассчитывая, что деньги потом как-нибудь сами образуются (по меткому выражению самого успешного из специалистов по стрижке федерального бюджета на строительство дворцов, «деньги посылает Аллах»). В результате дебет, естественно, не сходится с кредитом, и пресловутое плановое хозяйство превращается в реестр невыполненных обязательств. Даже в заведомо паразитических сферах, вроде номенклатурного жилья, сталинского кинематографа или сегодняшней Чечни, денег всё равно не хватает. И никогда не хватит.

Прекрасный советский мультфильм 1988 года, по мотивам первой части повести Кира Булычева «Поселок».

Текст от автора читает Кайдановский, музыка — Градского, песня на стихи Саши Чёрного.
Полчаса забытого удовольствия.

Как быстро и необратимо меняется прошлое.
Казалось бы, месяца не прошло, а вот как РИА «Новости» сегодня описывает февральские события в Киеве (гипертекст не добавлен мной, а взят из оригинала):

22 февраля в стране произошел насильственный захват власти. Верховная рада, нарушив достигнутые договоренности между президентом Виктором Януковичем и лидерами оппозиции, изменила конституцию, сменила руководство парламента и МВД и отстранила от власти главу государства

Ссылка со слов достигнутые договорённости ведёт на материал от 22 февраля, где описаны шесть пунктов этих самых договорённостей, в изложении РИА. Первый пункт звучит так:

В течение 48 часов после подписания настоящего Соглашения будет принят, подписан и обнародован специальный закон, который возобновит действие Конституции Украины 2004 года с внесенными ранее изменениями.

То есть изменение конституции, которое нам сегодня предлагают считать нарушением договорённостей, было там прямо прописано, и именно в те сроки, о которых договорились. С кадровыми перестановками в Раде вышло ещё смешней.

В тот же самый день, 22 февраля, про смену руководства парламента то же самое агентство сообщало:

Спикер Верховной Рады Украины Владимир Рыбак написал заявление об отставке в связи с болезнью

На следующий день то же агентство сообщало подробности про эту самую болезнь и её лечение, со ссылкой на самого спикера. Справка заканчивалась словами:

Рыбак написал заявление об отставке в связи с болезнью, в субботу Верховная рада его удовлетворила.

И формирование нового правительства, которое нам подают как нарушение достигнутых февральских соглашений, тоже прописано первым пунктом по ссылке РИА на текст этих самых соглашений от 22 февраля, с чёткими сроками: в течение 10 дней после изменения Конституции.

Очень странный этот Советский Союз, в который мы так стремительно возвращаемся.

С одной стороны, разом включились все знакомые по советским временам правила — и написания, и чтения текстов в официальных изданиях. При написании вообще никак не учитывается, какие слова это же самое СМИ писало об этих же самых событиях вчера. Потому что основная смысловая нагрузка сообщений государственных СМИ — не в фактах, а в их трактовке, акцентах и лексике. Соответственно, и читатель обращается к этим текстам не за фактологией, а за установками насчёт новой линии партии. Из сегодняшней статьи надлежит вынести, что главный злодей на Украине — не какие-то отдельные экстремисты, националисты, фашисты-бандеровцы, а парламент страны в полном составе, в каком он был избран на последних прошедших там всеобщих выборах.

Но при этом на дворе Интернет, и РИА «Новости» не разучилось ещё ставить гиперссылки на свои прошлые материалы, отчего создаётся несколько странное и шизофреническое впечатление от прочитанного — особенно у тех, кто в СССР не жил, и к порядкам «страны с непредсказуемым прошлым» пока не привык. В этой новой и удивительной ситуации врагом государственной пропаганды становятся не только неподконтрольные источники текущей информации, но и любые архивы, позволяющие прочитать, что и какими словами эта же самая пропаганда рассказывала нам вчера. В советской логике зачистки информационного поля их тоже необходимо зачищать. Вот как решалась эта проблема 60 лет назад:

после ареста, осуждения и расстрела в конце 1953 года Л. П. Берия, статья о котором в БСЭ к тому времени уже вышла, подписчикам энциклопедии рассылались дополнительные страницы с более подробной и увеличенной в несколько раз статьёй «Берингово море» и статьёй «Беркли, Джордж», которыми предлагалось заменить текст об этом человеке.

Сегодня такая возможность тоже никуда не делась: можно назначить специальных работников, отвечающих в госСМИ за чистку архивов от старых утверждений, не соответствующих новой линии партии. Это, конечно, хлопотно, и требует от пропагандистов высокого профессионализма. Более простой путь — просто изымать из архивов тексты, которые перестали отвечать генеральной линии. Так в СССР поступали, например, с книгами советских писателей, эмигрировавших из страны (на моей памяти в начале 1980-х из библиотеки в московской школе, где я учился, пропал Аксёнов, уехавший в США). После отдельных выходок советской власти, вызвавших осуждение у части зарубежных «друзей СССР» (Афганистан, Пражская весна), эти самые друзья тоже изымались из оборота: снимались с проката фильмы с их участием, исчезали из продажи диски с их музыкой, толстые журналы переставали печатать их стихи и прозу... Но такая чистка архивов — довольно серьёзный труд. Так что, думаю, выбран будет третий путь, провозглашённый ещё в трудах доктора пиарно-исторических наук Мединского. Там чётко сказано, что само по себе прошлое, со всеми его событиями и фактами, не имеет вообще никакого значения. Главное — что и как ты об этом прошлом врёшь сегодня. Потому что массовый читатель никогда не станет рыться в архивах и что-то проверять. Чтобы создать у него иллюзию, что ты оперируешь фактами, нужна самая обычная наглость.

Фокус в том, что и Мединский, и его учитель Геббельс, у которого эта методика переосмысления истории позаимствована, формулировали свои заветы без оглядки на Интернет. В доинтернетовскую эпоху самый массовый (последний) тираж Большой советской энциклопедии составил 630 тысяч экземпляров, а Википедия на русском языке в одном феврале 2014 года обслужила 1,174 млрд запросов от пользователей (на долю индексирующих роботов приходится около 15% от этого числа, остальные — живые люди). По данным TNS, аудитория ресурсов Wikimedia в России за октябрь 2013 года — 33,7 млн человек. Так что в смысле потребления информации в современном обществе кое-что изменилось с тех времён, когда озвучивались тезисы Геббельса-Мединского о непобедимости наглой лжи. В ближайшие месяцы нам предстоит узнать, как эти перемены отразились в общественном сознании: для какой части общества доступность альтернативной информации стала действенным противоядием от архаичной государственной лжи.

И я б тут не советовал торопиться с пессимистическими оценками. В том СССР, который я застал, где вопросы цензуры решались весьма эффективно и жёстко (включая запрет доступа к копировальной технике), слухи о победе госпропаганды над здравым смыслом населения были сильно преувеличены. Конечно, стихи Бродского и роман Пастернака в СССР читало ничтожно малое число граждан, да и счёт слушателям «вражеских голосов» шёл не на миллионы. Но «ящику» в позднесоветское время не верил вообще никто, и ни на какую тему, кроме хоккея. Главным источником информации о происходящем в стране являлось «сарафанное радио» — доинтернетовский аналог соцсетей. Вся информация о здоровье вождей и образе жизни элиты, об экономическом положении страны, о потерях в Афганистане, обстоятельствах гибели Харламова и других волнующих людей проблемах, существовала исключительно в виде слухов. А о намерениях властей догадывались из сообщений государственных СМИ, читая в них между строк. Например, если б в сообщениях АПН вдруг перестали писать слово «Рада» с заглавной буквы (как случилось за последний месяц в РИА) — из этого следовало заключить, что со страной, где эта самая Рада является высшим органом государственной власти, планируется серьёзная борьба. Это одинаково хорошо понимали и интеллигент, и токарь у станка. Но это не значит, что они верили пропаганде или сочувствовали ей. Верили они только слухам. А из пропаганды черпали знание о том, каких мнений не следует выражать публично.

60 лет назад, 5 марта 1953 года, умер Иосиф Сталин.
На сайте 050353.ru публикуются воспоминания наших живших в ту пору современников об атмосфере, царившей в те дни, и реакциях разных людей на это известие.

Я думаю, проживи вождь народов на свете ещё годик, вряд ли вы читали бы эти строки. Даже если б мои отец и мать не погибли во время готовившейся вождём народов депортации евреев на Дальний Восток, то вряд ли они бы там встретились, создали семью и родили меня. Но история не знает сослагательного наклонения. 14 адара 5713 года, в день еврейского праздника Пурим, товарища Сталина разбил обширный инсульт, от которого он и скончался, не приходя в сознание, тремя днями позже. Я, конечно же, думаю, что это — простое совпадение, но подлинные обстоятельства ухода тирана из жизни по сей день туманны. Полковник Хрусталёв, передавший персоналу сталинской дачи распоряжение не беспокоить Хозяина, позже принимал участие в бальзамировании тела, а затем скоропостижно скончался. Через пять недель после смерти Сталина был арестован, осуждён и на 8 лет отправился во Владимирский централ его сын Василий, свидетель агонии отца (по слухам — за разговоры об «отравлении» тирана). Но я вполне готов поверить, что 74-старик, полвека куривший папиросный табак и упрямо отказывавшийся от наблюдения всех сколько-нибудь компетентных врачей, мог умереть и без посторонней помощи. Своего предшественника Ленина, также умершего от нарушений мозгового кровообращения, товарищ Сталин пережил на 20 лет.

Два лучших поста про сегодняшний мусульманский праздник: длинный фоторепортаж Ильи Варламова и короткая реплика Максима Кононенко. Я не представляю себе, на какой подъёмный кран пришлось залезть Илье, чтобы получить такие офигенские общие планы, но от соблазна перепостить здесь половину его репортажа удерживаюсь с великим трудом и сожалением.

kononenkome отмечает, что москвичи, у которых вызывает ежегодный батхёрт столь огромное сборище мусульман у Соборной мечети в центре города, с ничуть не меньшим пылом выступают против любых планов строительства новых мечетей на московских окраинах. И эта шизофреническая позиция гарантирует им батхёрт до конца дней, потому что покуда на окраинах не будет мечетей, толпа в центре будет только расти.

От себя добавлю, что в 1985 году я из-за Курбан-байрама остался без повышенной стипендии, получив «трояк» по научному атеизму (без этой дисциплины, как и без истории КПСС, без политэкономии социализма, марксистской философии, истмата и диамата в СССР никто не мог получить диплом хирурга). Курс научного атеизма у нас вёл один очень скользкий и мутный джентльмен с труднопроизносимым азербайджанским ФИО. Я ему буквально с первого же семинара не понравился. И как раз на Курбан-байраме он меня и зарезал как барашка во время экзамена. Потому что, рассказывая по этому билету про жертвоприношение Ибрагима, я не удержался от уточнения, что телегу насчёт сына Исмаила в канонический библейский сюжет вписали через 2000 лет после обретения Первоисточника, а в оригинале там был совершенно другой сын. Эта ремарка оскорбила правоверного научного атеиста до глубины души, и, возмущённо воскликнув «Вы ничего не знаете!», он влепил мне в зачётку удовл. Сегодня я уже догадываюсь, что научный атеист был, на самом деле, криптомусульманином. Но в те, советские времена, я предположил, что он просто не читал книгу «Бытие». Точно так же, как мы, студенты советской медицины, не читали ни Гиппократовского корпуса, ни трудов Галена, ни трактатов Авиценны, ни даже очерков Войно-Ясенецкого. Как-то не входила вся эта литература в нашу учебную программу, даже в курсе «История медицины» (там всё больше пересказывали роман Дюма про Амбруаза Паре и тёрли о заслугах Ульянова с Семашко в организации советского здравоохранения). А у научных атеистов, видимо, вместо Библии был Емельян Ярославский и прочая марксистская критика. Они ж не богословы, чтобы первоисточники изучать. Да и не издавались в СССР эти первоисточники таким тиражом, чтобы хватило на всех преподавателей научного атеизма...

Толкователь, на мой вкус, является одним из лучших standalone блогов на русском языке.
Популярность его в Рунете, увы, не слишком велика — впрочем, такова общая участь подавляющего большинства ресурсов для умных людей. А уж как отмываются материалы с этого ресурса на LJ.RU — вообще стыдно смотреть. Впрочем, речь не о том.

Отличный текст был там в конце июня про Мавританию — государство, где 20% граждан (600 тысяч из трёх миллионов жителей) официально являются рабами в полнейшем, античном смысле этого статуса. То есть рабами являются не только они сами, но и все дети, которые у них рождаются, автоматически попадают в собственность рабовладельца.

Впрочем, если вдуматься, мавританский вариант — это лайт-версия рабовладельческого строя, хотя бы уже потому, что 80% населения там являются свободными людьми. То ли дело кондовые коммунистические режимы, вроде сталинского, маоистского, пол-потовского или северокорейского, где 100% населения являются de facto рабами государства. Общество без прав человека, без частной собственности, без политической и экономической конкуренции, где верховная власть решает за людей, где им жить, кем работать, и сколько рожать детей — вот истинное рабовладение. И оно, увы, пока представлено на нашем шарике в масштабах много серьёзней мавританских.