Живые записки Антона Носика

Девиз «Бороться и искать, найти и не сдаваться» в советские времена обычно произносился без ссылки на источник. Начало этой сцыкотливой традиции положила книга, откуда крылатое выражение вошло в широкий советский обиход. Приключенческий роман Вениамина Каверина «Два капитана» был в СССР широко известен, дважды экранизирован, и даже отмечен Сталинской премией за 1946 год. В тексте романа этот девиз встречается 9 (прописью: девять) раз; собственно, им же — в виде надписи на памятнике погибшей экспедиции капитана Татаринова — книга заканчивается. Но откуда эта фраза взялась, Каверин благоразумно умалчивает. Авторы послесловий и предисловий к советским изданиям бестселлера тоже не спешат рассказать читателю, откуда позаимствована цитата, и на могиле какого капитана она на самом деле была высечена.

Оригиналом каверинской цитаты является хорошо известное в Англии выражение To strive, to seek, to find, and not to yield, которое в русском переводе Константина Бальмонта звучит ближе к оригиналу: «Искать, найти, дерзать, не уступать». Версия, использованная Кавериным, фигурирует во многих русских стихотворных переводах, но все они сделаны позже выхода «Двух капитанов». Так что уместно предположить, что сам Каверин и является автором русского выражения в том виде, в каком оно вошло в официальный язык (если ошибаюсь — прошу исправлений в комментариях).

Автором стихотворения Ulysses («Улисс»), которое заканчивается этой строкой, является Алфред Теннисон, английский поэт викторианской эпохи. Сюжет стихотворения, написанного в 1833 году и изданного в 1840-м, — тоска постаревшего царя Одиссея, который после многолетних странствий возвратился на родную Итаку, к семейному быту и мирным делам, но, как выясняется, радости спокойной жизни тяготят героя. Проведя три года на острове, он оставляет трон своему наследнику Телемаху, а сам с командой друзей снаряжает корабль, чтобы плыть в новое путешествие к неизвестным берегам. Может, мы уже постарели, и сердца наши изношены, говорит соратникам Одиссей,
Но воля непреклонно нас зовет
Бороться и искать, найти и не сдаваться (перевод Г. Кружкова).

Возможно, современный читатель сочтёт этот монолог изящной вариацией на тему античного мифа (вроде письма Телемаку Бродского), или приквелом к одиссеевскому эпизоду в «Божественной комедии» Данте, но в те времена, когда стихотворение было написано и опубликовано (в разгар Первой опиумной войны у южных берегов Китая), оно воспринималось как чёткое политическое заявление, под стать пушкинской отповеди «Клеветникамъ Россiи». Призыв Одиссея к покорению новых берегов и племён, без оглядки на усталость и возможные потери в плавании — вполне в духе викторианской внешней политики: дальних походов, «дипломатии канонерок», расширения границ Империи...

Справедливость требует признать, что при написании «Улисса» будущий лорд Теннисон мог и вовсе не иметь в виду ничего подобного. Биографы напоминают, что поэт, отпрыск небогатой провинциальной семьи, мыкался в то время в чудовищной тесноте, под одной крышей с родителями и девятью братьями и сёстрами (трое из которых к тому времени успели сойти с ума). Так что идея бросить свой дом и родню, чтобы отправиться в вольные странствия куда глаза глядят, могла импонировать поэту безо всякой связи с британским империализмом: он не болен, не калека, просто заебало... Но в истории мировой поэзии мы знаем немало примеров, когда политический смысл вчитывался в стихотворение задним числом — да так, что вернуть словам их изначальное значение не удалось никаким позднейшим поколениям. Обратные примеры мы тоже помним: в той же «Божественной комедии» было больше актуального политического комментария, чем в прозе Проханова. Поди теперь заинтересуй перипетиями флорентийско-пистойской склоки кого-нибудь из ценителей бессмертной дантовской строфы...

Так что имел ли Теннисон в виду британский империализм, или не имел, когда писал «Улисса» — не столь уж важно. Довольно скоро после публикации стихотворения он серьёзно поправил своё материальное и общественное положение, стал поэтом-лауреатом и политической фигурой, полноправным членом викторианского истеблишмента, горячо одобрявшим военные успехи Империи. Так что уже в XIX веке «Улисс» воспринимался как монолог империалиста, который полмира уже завоевал, устал, заебался, порастерял в этой схватке лучших товарищей, а всё равно неймётся, и надо продолжать бесконечный поход.

Если же перенестись в опасные для сочинителя времена, когда Каверин писал своих «Двух капитанов» (первый том вышел в 1938 году), то к этому времени девиз теннисоновского Одиссея уже совсем никак не мог восприниматься в СССР в отрыве от корпуса позднейших поэтических текстов, прославляющих боевой дух и высокую миссию Британской империи. Конкретно — от Редьярда Киплинга, в ту пору осуждённого уже всеми столпами советской литкритики, от Луначарского и Горького до Святополка-Мирского, за империализЬм и колониализЬм. Выбор перед Кавериным стоял простой: либо обезличить свою цитату, либо отказаться от её использования.

Трудно упрекнуть советского писателя за то, что он почёл благоразумным упрятать под половицу авторство Теннисона. Но грех не вспомнить о погибшем капитане, на месте гибели которого действительно начертан тот самый девиз: To strive, to seek, to find, and not to yield. Тем более, что я уже писал о нём сегодня. Это Роберт Фалкон Скотт, британский полярный исследователь, погибший в Антарктиде.

Читаю на сайте информационно-рекламной группы Инфочел:
в Европе стоимость топлива за последний месяц снизилась более чем на восемь процентов. Так, в начале июня в странах Северо-Западной Европы тонна керосина стоила 1270 долларов, в то время как 23 мая средняя цена составляла 1380 долларов за тонну. В аэропортах Московского авиаузла керосин продается по цене 36 тысяч рублей за тонну (1530 долларов).
С лета 2007 года средняя стоимость авиационного топлива в России выросла вдвое, при этом оно оказалось на 6,2 процента дороже керосина, продающегося в лондонском Хитроу, и на 8,1 процента дороже, чем в аэропорту Дубая.
Ниже указано: Copyright© Родион Палладинов & Инфочел информационно - рекламная группа

Надо же, думаю. Какой вдумчивый молодой человек — этот Родион Палладинов из Челябинска. Сколько цифр и фактов нарыл.
Проверяю Гуглом, нахожу оригинал.
Масштабы творческого подвига Родиона Палладинова начинают выглядеть скромней.
Оказывается, он всего лишь вырезал из ленточной заметки три слова. Эти три слова были: пишет газета «Коммерсант».

А с топливом действительно некий ППЦ происходит.

Примечательную историю поведал в ЖЖ мой старинный приятель Игорь Чер-ский (i_cherski).
Его рассказик «Вспоминая Оксфорд», опубликованный в журнале "Карман" в марте 2000-го года, был почти дословно воспроизведён в 19-й главе романа Дарьи Донцовой «Жаба с кошельком» (Эксмо, 2004). Сам Игорь узнал об этом заимствовании только вчера, потому что книжек Донцовой не читал ни он, ни кто-либо из его знакомых (я тоже в них не заглядывал, и, после ознакомления с 19-й главой, не планирую восполнять этот пробел в своём образовании).

Открытие Чер-ского заставляет всерьёз пересмотреть мои представления о том, как устроен в России конвейер по производству брендованных книжных сериалов. Раньше я склонен был думать, что над проектами такого рода трудится стайка литературных негров (преимущественно — négresses vertes), чей убогий графоманский креатив, причёсанный редактором, предъявляется читателю под привычным лейблом. Теперь приходится заключить, что задача негров состоит не в генерации этого самого креатива, а вовсе даже в рытье бумажных и интернетовских архивах в поисках чужого контента для "литобработки". Рискну предположить, что открытие Чер-ского вскорости будет дополнено другими примерами: раз уж методика такова, вряд ли дело началось и закончилось фельетоном из журнала «Карман».

Update: как я и предполагал, в последующем обсуждении всплыли и другие аналогичные истории с той же авторшей.
В частности, «Кулинарная книга лентяйки», вышедшая под именем Дарьи Донцовой в 2003 году (с подзаголовком «Приятного аппетита»), содержит большие куски прямой перепечатки из сборника кулинарных советов «Приятного аппетита» Гюнтера Линде и Хайнца Кнблоха. Эта книга, ставшая бестселлером в Германии 1960-х, была выпущена в СССР в 1972 году (московским издательством «Пищевая промышленность») и переиздана в Минске в 1993-м. Именно из русского перевода Донцова и черпала щедрой рукой свои кулинарные рецепты. Кстати, попалась. Но Линде и Кноблох вряд ли об этом узнали, поэтому история как-то сама собой забылась. Теперь самое время её вспомнить.