Живые записки Антона Носика

Утром в среду 20 июля в Тверском областном суде пройдёт рассмотрение апелляционной жалобы на приговор инженеру Андрею Бубееву.

Андрей Бубеев — первый россиянин, приговоренный к реальному лагерному сроку по 282-й статье за нажатие кнопки «Поделиться» на сайте социальной сети ВКонтакте. От лишения свободы на 2 года и 3 месяца его не спасло ни отсутствие предыдущих судимостей, ни наличие семьи, детей, образования, ни тот факт, что он не является автором или первым публикатором текстов, за которые его посадили.

Просто Управлению ФСБ по Тверской области нужно было кого-нибудь закрыть «за разжигание в Интернете» — а тут Бубеев удачно попался под руку. Сперва его посадили на год по 282-й статье, затем сразу возбудили новое дело по недавно введённой статье 280.1 за «сепаратизм», и 5 мая 2016 года Заволжский районный суд Твери приговорил инженера к двум годам и трем месяцам в колонии-поселении за два репоста на его странице во «ВКонтакте».

Завтра в 10:00 Тверской облсуд рассмотрит жалобу защиты Бубеева на этот приговор. Заседание открытое, проходит в здании областного суда по адресу: Тверь, улица Горького, дом 37.

Вчера в связи с Днём космонавтики Маша Баронова вспомнила о судьбе С.П. Королёва. И выложила его тюремный снимок.

Цукерберг без колебаний предложил мне отметить на нём себя.
Видимо, робот Фейсбука что-то знает про движение моего уголовного дела.

По моим собственным сведениям, подсказка Фейсбука преждевременна: экспертиза Минюста по моему делу то ли не готова ещё, то ли до Москвы пока не доехала, и никто не знает, что в ней будет сказано. Так что я по-прежнему в процессуальном статусе «неизвестного солдата Мойше Рабиновича». То есть известно, что полгода назад именно я допустил определённые высказывания, но уже полгода не удаётся установить, что в них было такого криминального.

В Париже вчера умер герой одного из самых громких шпионских скандалов в истории Израиля, 97-летний Маркус Клингберг. Он родился в Польше в 1918 году, бежал оттуда в СССР после прихода нацистов, 22 июня 1941 года пошёл добровольцем в советскую армию, был ранен на фронте, затем возглавлял санитарно-эпидемиологические службы в тылу и на освобождённых от немцев территориях. Вернулся в Польшу, где возглавлял эпидемиологическую службу минздрава, а в ноябре 1948 года с женой и дочерью приехал в Израиль, пошёл там в армию, дослужился до полковника. Создал на базе ЦАХАЛа Центральную исследовательскую лабораторию по военной медицине, а с 1957 года стал научным директором секретного израильского Института биологических исследований. Занимал эту должность 15 лет, затем возглавил кафедру социальной и профилактической медицины в Тель-Авивском университете. Вёл исследовательскую работу в Оксфорде и университетах США, участвовал в конференциях ВОЗ... И всё это время он передавал КГБ израильские военные секреты. Потому что был твердокаменным идейным коммунистом, и работал на советскую разведку из убеждений. К шпионажу он привлёк жену и двух друзей. Дочь воспитал так, что в 1975 году она вышла замуж за израильтянина, отбывавшего тюремный срок за шпионаж в пользу Сирии. Когда эта дочь в итоге свалила во Францию, то родила там сына, который сегодня представляет французскую компартию в муниципалитете Парижа. Деньги от КГБ за свою работу Клингберг не получал — зато до конца дней получал от израильского налогоплательщика армейскую пенсию, эквивалентную 2000 евро...

Спалил советского шпиона двойной агент, присланный КГБ в Израиль под видом репатрианта в 1982 году, и сразу же по прибытии перевербованный «Мосадом». В 1983 году Клингберга арестовали, судили, дали 20 лет, из которых первые 10 он провёл в одиночном заключении. Затем его перевели в общую камеру ашкелонской тюрьмы «Шикма», а в 80-летнем возрасте, по ходатайству Amnesty International, перевели под домашний арест, где он и досиживал последнее пятилетие своего срока — оплачивая из собственного кармана все повышенные меры безопасности, которые израильские спецслужбы поставили условием выхода из тюрьмы (пришлось продать тель-авивскую квартиру). После освобождения уехал к дочери в Париж, где 4 года спустя написал (в соавторстве с адвокатом, представлявшим его на суде) мемуары на иврите «Последний шпион», а вчера скончался.

Любопытный эпизод эпопеи Клингберга связан с его переводом в общую камеру «Шикмы». Соседом его оказался другой советский шпион, с ничуть не менее удивительной судьбой, и во всех смыслах — прямая противоположность Клингбергу.

Шимон Левинзон не был заслан в Палестину по заданию советской разведки, как его сокамерник — он родился в Иерусалиме в 1933 году, окончил там хорошую среднюю школу, в 17 лет призвался в Армию обороны Израиля и прослужил там 28 лет на разных бюрократических и представительских должностях. За выслугу лет получил полковника, но дальше его продвигать никто был не готов, потому что ни на одной из должностей он не зарекомендовал себя с положительной стороны. Все отрезки его служебной карьеры были обременены скандалами, интригами, провалами и другими эпизодами полного служебного несоответствия. Тем не менее, после увольнения в запас армия Левинзона не забыла — его бесконечно назначали спецпредставителем или офицером связи при разных международных организациях, от двухсторонних военных комиссий до штаб-квартиры ООН. И снова он нигде себя не проявил, карьеры не сделал, так что в итоге бросил израильскую госслужбу и нанялся чиновником в военную миссию ООН в Таиланде. Параллельно всю дорогу пытался заниматься бизнесом, но получалось это у него ещё хуже, чем продвижение по служебной лестнице. В итоге, растратив на убыточные предприятия все деньги, заработанные в армии и в ООН, он в 1983 году пришёл в советское посольство в Бангкоке и предложил продавать израильские военные секреты КГБ. Чем и занимался в те годы, которые Клингберг отсидел в одиночке. Когда военные секреты у него закончились, Левинзон вернулся в Израиль и по протекции армейских друзей получил очередное хлебное место работы — гендиректором т.н. «министерства главы правительства» при премьер-министре Шимоне Пересе. КГБ получил доступ во всем документам его канцелярии — впрочем, ненадолго, потому что горе-шпиона через пару лет выгнали оттуда за плохую работу. В мае 1991 года Левинзона ареcтовали. Суд длился 2 года, причём свидетелями со стороны защиты выступали два бывших начальника генерального штаба Армии обороны Израиля: будущий премьер-министр Ариэль Шарон и министр транспорта Рафаэль Эйтан (за время процесса оба успели лишиться портфелей из-за падения правого правительства). Суд установил, что суммарная выручка Левинзона за годы сотрудничества с КГБ составила около 30.000 долларов. Приговор составил 12 лет тюрьмы и разжалование до старшего сержанта. Треть срока ему впоследствии скостили за примерное поведение, и в 1999 году выпустили (впрочем, запретив выезд из страны). В том же году, когда Клингберг вышел из-под домашнего ареста, Левинзону вернули загранпаспорт. Отвергнутый друзьями, исключённый из ветеранских организаций, он тоже не стал задерживаться в Израиле. Левинзон уехал в Таиланд, и в свои 82 года по сей день трудится там консультантом по вопросам сельского хозяйства.

И вот, я представляю себе двух этих соратников в душной камере ашкелонской «Шикмы». Один — профессор с мировым именем, фронтовик, врач, спасавший людей от эпидемий. Идейный Штирлиц, засланный в тыл к сионистам, бескорыстно помогающий СССР с ними бороться. А другой — жалкий лузер, никчемный кадровый бюрократ, проваливший все офицерские экзамены, к 50 годам отчаявшийся заработать на жизнь честным трудом, и в итоге продавший свою единственную Родину её смертельному врагу — за гроши, которых ему не хватило даже на покупку квартиры в родном городе. Одним словом, агент Клаус, мерзкое и убогое ничтожество. Но сидят эти двое в одной камере, осуждены за одно и то же преступление, оба знают про себя и друг про друга, что осудили их совершенно по делу, и служили они одному и тому же хозяину. Который в провале агента Клауса даже не слишком виноват (читаем мемуары Шебаршина, чтоб понять, какой там бардак в 1991 году творился), а вот верного своего Штирлица этот хозяин слил очень тупо и бездарно, поручив вполне случайному, не проверенному в деле сексоту выйти с ним в Израиле на связь.

Что должен почувствовать идейный Штирлиц-Клингберг, оказавшись в одной камере с таким соратником?
Осознавая, что для миллионов израильтян — его сограждан, его коллег, сослуживцев, соседей по лестничной клетке — сам он ничем от этого агента Клауса не отличается: такой же подлый враг, помогавший арабским режимам убивать евреев, и слава Богу, что вычислили, обезвредили и посадили. Глядя на Левинзона, понимал ли Клингберг, что смотрит, по сути дела, в зеркало? И думал ли об этом тот израильский силовик, который обеспечил двум советским шпионам совместное проживание в камере? Или он просто руководствовался практическим соображением, что, заперев двух советских шпионов вместе, он не обогатит иностранные разведки никакими новыми сведениями?

Мне кажется, что это эпический сюжет, круче любой «Идентификации Борна». Вот бы кто-нибудь написал про их быт в «Шикме» пьесу или сценарий.

На сайте «Новой газеты» проходит сбор подписей за прокурорскую проверку условий содержания Олега Навального в ШИЗО. Среди 4100 человек, уже подписавших за последние дни петицию на имя главы ФСИН Корниенко и генпрокурора Чайки-старшего, — Светлана Алексиевич, Людмила Улицкая, Владимир Войнович, Олег Басилашвили, Сергей Гуриев, Евгений Ройзман, Гарри Бардин, Вероника Долина, Григорий Чхартишвили, Дмитрий Быков, Наталья Фатеева, Михаил Козырев, Лев Рубинштейн, Алексей Уминский, Надежда Толоконникова и Мария Алёхина, Лев Шлосберг, Тамара Эйдельман, Дмитрий Муратов, Зоя Светова, Митя Алешковский, Максим Осипов, Евгений Асс, Владимир Мирзоев, и многие другие известные люди.

Это история — не про политику, и даже не про правосудие. За что осуждён, и зачем отправлен сидеть в колонии Олег Навальный — все мы хорошо знаем, но речь сейчас не о том. Какие-то подлые морды в системе ФСИН задались целью сломать его любой ценой. Объявляя нелепые взыскания (которые даже российский суд вынужден затем отменять), помещая в карцер, переводя на строгие условия содержания, лишая свиданий с женой и детьми. А заключённый в местах лишения свободы — беззащитен и уязвим перед лицом беспредела. От вседозволенности и безнаказанности система, взявшаяся раздавить человека, распоясывается и звереет. И трудно не заметить, что важным условием её беспредельничания служит молчаливое равнодушие общества. Огласки, публичного обсуждения своих действий, выволочек от начальства, среднее звено беспредельщиков в любой системе по-прежнему опасается.

Поэтому так важно было написать это письмо, поэтому так важно собрать под ним сегодня побольше подписей.
Чтобы тем людям в системе ФСИН, которые взялись сломать Олега Навального за высокими заборами ИК-5, стало накладно беспредельничать.

Кстати, у Олега Навального есть теперь своя страница в Фейсбуке.
И там сегодня выложен пост — прямо из ШИЗО.
Олег — молодец, он борется, держится, не даёт себя сломать.
Стыдно ему не помочь.

17703 человека к этой минуте подписались под открытым письмом об изменении меры пресечения для заключённой в СИЗО «Лефортово» Светланы Давыдовой.

Вопрос этот — не политический, а чисто гуманитарный.
Женщина, растящая семерых детей, включая грудную двухмесячную дочь, вряд ли может представлять такую страшную угрозу для безопасности нашей ядерной державы, чтобы прятать её в специальную тюрьму ФСБ на время следствия и суда.
Загранпаспорта у неё нет, «свидетелей», на которых она могла бы оказать давление, в деле тоже не просматривается.

Думаю, это тот случай, когда гуманизм и здравый смысл могли бы хоть на время возобладать над государственными нуждами репрессивной машины.

Подписывайтесь, если Вы с этим согласны.

Тут у меня весь день читатели интересуются, откуда ж взялся этот дивный предприниматель Савёлов, у которого Китай полностью закрыл свой рынок для импорта, а reverse engineering микросхем осуществляется с помощью ножовки и болгарки.

Это, конечно, хорошо, что он член президиума организации «Опора России», но ведь она вроде как бизнесменов призвана представлять, а не политруков. То есть должен же бизнес быть какой-то у человека, нет?

Должен. И он есть. Концерн «Сириус», принадлежащий Савёлову, использует рабский труд заключенных в российских концлагерях для дешёвого пошива спецодежды, которую затем покупают у него в Литве и Белоруссии.

То есть он практически инноватор и гордость российской экспортной отрасли.

И сразу понятно, откуда взялись эти духоподъёмные идеи про «закроем границы, запретим деньги». Вся эта бизнес-модель никуда не исчезла с ХХ съездом КПСС, она и поныне прекрасно действует в России, и, судя по эпической ширине отдельных рях, отлично кормит некоторых архитекторов нашего светлого завтра, мечтающих распространить её с отдельных лагерей на целое общество.

Кажется, лучший анекдот из жизни наблюдателей на завтрашних выборах — история про Алексея Козлова.

Московский предприниматель, осуждённый Пресненским судом по прямому коммерческому заказу своего бывшего бизнес-партнёра, получил широкую известность в качестве автора «Бутырка-блога» — увлекательнейшего документального рассказа об особенностях национальной неволи, который начал публиковаться на Слоне вскоре после того, как за Алексеем закрылись двери Бутырского СИЗО. Правда, первые несколько недель имя автора держалось редакцией в тайне. Но потом Алексей получил срок и уехал его отбывать в пермские лагеря, где мог уже не опасаться мести администрации Бутырки, и инкогнито было раскрыто.

Верховный суд отменил приговор Козлову и вернул дело на новое рассмотрение. Осенью 2011 года бизнесмен вышел на свободу, но пересмотром его дела занимались те же самые суды, которые однажды уже закатали его на 8 лет. А тут он ещё имел неосторожность принять участие в протестной активности на Болотной и Сахарова... Короче, 15 марта 2012 он получил новый приговор (тоже впоследствии отменённый), и был из зала суда доставлен в ФКУ СИЗО№5 УФСИН, что на Водном стадионе. И застал там множество участников недавно прошедших в России президентских выборов (про которые принято думать, что в Москве они проводились сравнительно честно).

На избирательном участке в СИЗО №5 президента России выбирали без затей. Заключённых выводили из камер, заставляли их расписываться за бюллетень в книгах избиркома, потом уводили обратно в камеры. Кто именно потом за них распоряжался бюллетенями, для обладателей «активного избирательного права» так и осталось загадкой. Известен лишь результат подсчёта этих самых бюллетеней. Один из кандидатов получил не то 85%, не то 96% голосов, остальные крохи как-то там поделились по остаточному принципу между всеми остальными статистами.

Козлову об этом много и в подробностях рассказывали сокамерники. Потом он был этапирован в Ивановскую область для отбытия оставшегося срока. Там год назад райсуд, разумеется, отказал ему в УДО. Но 31 мая года нынешнего Мосгорсуд опять отменил незаконный приговор, и тут уже Алексей вышел на свободу окончательно.

Дело было 3 июня. А 5 сентября 2013 года, исчерпав все поводы для отказа, Участковая избирательная комиссия №3641 при СИЗО №5 вынуждена была зарегистрировать Алексея Александровича Козлова наблюдателем с правом совещательного голоса. И завтра ему предстоит лично контролировать тот самый процесс волеизъявления московских зеков, который до сих пор давал такие замечательные результаты, благодаря специфической процедуре работы с бюллетенями. А у постоянных членов комиссии, скрепивших подписями сенсационный результат в марте 2012 года, осталось меньше суток, чтобы внести какие-нибудь коррективы в такую удобную схему голосования.

Посмотрим, как они будут выкручиваться.
Проще всего, конечно же, было бы удалить Алексея с участка.

Кстати, если кто вдруг не в курсе, что можно найти в действующем законодательстве по поводу описанного выше механизма голосования, он приглашается изучить весьма полезную статью 142 УК РФ, где в п. 2 сказано буквально:

Подделка подписей избирателей, участников референдума в поддержку выдвижения кандидата, списка кандидатов, выдвинутого избирательным объединением, избирательного блока, инициативы проведения референдума или заверение заведомо подделанных подписей (подписных листов), совершенные группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, либо соединенные с подкупом, принуждением, применением насилия или угрозой его применения, а также с уничтожением имущества или угрозой его уничтожения, либо повлекшие существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства, —
наказывается штрафом в размере от ста тысяч до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до трех лет, либо лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок от двух до пяти лет, либо лишением свободы на срок до трех лет.

О случаях применения этой статьи в московской практике я ничего рассказать не могу.
Но, думаю, постоянным членам УИК №3641 стоит задуматься над её текстом.

Мы будем наблюдать.