Живые записки Антона Носика

50 лет назад на День национального единства в Италии пришлось два худших наводнения в её новейшей истории. Вышедшая из берегов река Арно 4 ноября 1966 года затопила Флоренцию и множество небольших городов в низинах Тосканы. В тот же день, хоть и без всякой связи с событиями в бассейне Арно, воды Лагуны затопили Венецию. Флорентийское наводнение было самым значительным с 1557 года, а венецианское — страшнейшим за всю известную историю города. В Венеции был зафиксирован подъём на 194 см над уровнем моря, а в отдельных районах Флоренции воды Арно поднимались на 670 см.

По счастливому стечению обстоятельств, в обоих случаях число человеческих жертв оказалось несопоставимо с масштабами стихийного бедствия и ущерба имуществу. Во Флоренции, где наводнение, заставшее город врасплох, оставило без крова 5000 семей и разрушило 6000 коммерческих помещений, погибло, по официальным данным, всего 34 человека. Похоже, флорентийцев спас как раз национальный праздник, выпавший на пятницу: магазины и учреждения в тот день не работали, и многие горожане разъехались на длинные выходные. Какое чудо спасло венецианцев — вообще непонятно, но от наводнения в Лагуне погибло всего 3 человека, хотя город был сутки отрезан от материка, а на восстановление электричества и телефонной связи ушла потом неделя…

Ущерб имуществу, экономике и культурным ценностям двух городов оказался огромен. В Венеции пришли в негодность 75% коммерческих площадей (исторически именно они занимают нижние этажи любых зданий в городе). Во Флоренции погибло 3-4 миллиона книг и рукописей, более 14.000 произведений искусства. В государственном архиве тосканской столицы наводнением было уничтожено 40% единиц хранения, включая кадастровые книги, записи о рождениях, смертях, бракосочетаниях, материалы уголовных дел. Сколько живописи, графики, книг и рукописей погибло в нижних этажах венецианских палаццо — никто никогда не узнает.

Во всех исторических справках, посвящённых катастрофе 4 ноября 1966 года, можно прочитать, что нет худа без добра: наводнения открыли всему миру глаза на катастрофической положение с инфраструктурой двух великих итальянских городов. В последующие годы возникло огромное количество инициатив, частных, государственных и общественных, для проведения восстановительных работ и защиты обоих городов от будущих стихийных бедствий. Во Флоренции всерьёз озаботились надёжностью хранилищ, в Венеции вплотную занялись экологией и угрохали миллиарды на компьютеризованную систему защиты от наводнений MOSE.

Это всё, конечно же, радует. Но, положа руку на сердце, судить об эффективности мер, принятых за последние 50 лет с оглядкой на катастрофу ноября 1966 года, можно будет не раньше, чем такие бедствия повторятся. И тут уж каждый сам для себя выбирает, о чём ему молиться: о том ли, чтобы барьер MOSE оправдал ожидания, или о том, чтобы его заступничество Венеции никогда больше не потребовалось…

П Р Е Д И С Л О В И Е

Происшествие, описанное в сей повести, основано на истине. Подробности наводнения заимствованы из тогдашних журналов. Любопытные могут справиться с известием, составленным В. Н. Берхом.

ВСТУПЛЕНИЕ

      На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И вдаль глядел. Пред ним широко
Река неслася; бедный чёлн
По ней стремился одиноко.
По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел.
( И думал он: )
П Р И М Е Ч А Н И Я

1 Альгаротти где-то сказал: «Pétersbourg est la fenêtre par laquelle la Russie regarde en Europe».

2 Смотри стихи кн. Вяземского к графине З***.

3 Мицкевич прекрасными стихами описал день, предшествовавший петербургскому наводнению, в одном из лучших своих стихотворений — Oleszkiewicz. Жаль только, что описание его не точно. Снегу не было — Нева не была покрыта льдом. Наше описание вернее, хотя в нем и нет ярких красок польского поэта.

4 Граф Милорадович и генерал-адъютант Бенкендорф.

5 Смотри описание памятника в Мицкевиче. Оно заимствовано из Рубана — как замечает сам Мицкевич.

Тысячи людей в России и за её пределами откликнулись на беду жителей Крымска.
Власти уже задумались о том, что добровольцев стоит отрегулировать, как и все другие подозрительные сборища, проводимые без согласования с Единой Россией. Готовится куча законопроектов, которые на словах призваны содействовать развитию волонтёрства, а на деле — создать бюрократические препоны и юридические угрозы для участников и координаторов неформальных общественных инициатив "снизу". Официальные лица делают заявления о том, что помощь уже никому не нужна (если это, конечно же, не помощь от Путина). Известный любитель каменной вьетнамской скульптуры совфедовец Торшин обратил внимание на информационный аспект добровольческой работы — и предлагает ввести ответственность за "паникёрство" (легко догадаться, что под этим термином партия власти понимает распространение любой информации о жертвах, разрушениях и нуждах пострадавших, кроме данных Первого канала). А в блогах, где раньше клеймили Навального за национализм, сегодня рассказывают о том, какое фуфло горе-добровольцы везут фурами в Крымск. Без малейшей фактической основы, без пруфов и фотографий, зато в строгом соответствии с новой линией партии на дискредитацию "несанкционированных" гражданских действий.

Такая реакция, безусловно, неприятна, но неожиданной её, увы, не назовёшь. Суетливая спешка с надеванием на добровольцев намордника с ошейником, конечно, коробит, но нам не привыкать. Есть, однако, один вопрос, на который хотелось бы получить ответ. В самом ли деле добровольческие акции, связанные с бедствием в Крымске, были массовы? У меня нет инструментов ВЦИОМа, но читателей своего блога я могу и хочу сегодня спросить об их собственном отношении к акциям помощи. Обратите, пожалуйста, внимание, что это опрос типа checkbox, где можно давать больше одного варианта ответа.
[Poll #1854168]