Это не тридцать седьмой год, а просто failed state при последнем издыхании

Илья Варламов пишет про тридцать седьмой год.

По факту он всё правильно пишет: осатанелое государство, давно объявившее дефолт по всем прямым своим обязательствам перед населением (дороги, медицина, образование, пенсии, и даже удававшийся маразматику Брежневу показушный спорт) с каждым днём всё настойчивей лезет к гражданам в душу, в голову, в карман и под одеяло. Спецслужбы, беспомощные в противодействии криминалу и террору, дружно перепрофилировались на борьбу с крамолой, мыслепреступлениями, лайками в Фейсбуке и «Открытой библиотекой».

Но на тридцать седьмой год всё равно не похоже.
Потому что в тридцать седьмом было по-настоящему страшно, а сейчас только гадко и стыдно.
Сталин убивал людей миллионами, а эта клептократия умеет только чижика съесть и деньги казённые стырить.
Тогда была хотя бы трагедия, достойная «Реквиема», а сегодня — унылый, позорный фарс, о котором уже и Пелевину с Сорокиным писать наскучило.

Ставим подпись против «закона Яровой»

Пакет «антитеррористических» поправок Яровой-Озерова, поддержанный на прошлой неделе охотнорядскими баранами, сегодня триумфально прошёл одобрямс в Совете Федерации.

Это, пожалуй, одна из самых радикальных инициатив «взбесившегося принтера». Там столько всего искромётного вносится, что перечислять можно до завтра. И уголовная статья за недоносительство, и новые сроки за ретвиты и перепосты, и тотальная прослушка, на которую всем российским операторам связи придётся выложить суммы, далеко превышающие их годовую выручку… Рационального зерна в этих инициативах не просматривается в упор, зато круг действий и бездействий, которые можно будет по новым правилам подогнать под определения «терроризма» и «экстремизма» расширяется до размеров одиозного Федерального списка. Не за горами тот день, когда уголовным преступлением террористической направленности признают публичную критику Ирины Яровой и отказ голосовать за неё на выборах…

Важная примета времени: никто давно уже не верит, что этой гопнической атаке на Конституцию можно как-нибудь противостоять. Под петицией к Путину, с требованием не подписывать пакет законов Яровой-Озерова, — всего 656 подписей, включая мою. Хоть собирают эти подписи и на сайте Эха, и на сайте «Новой», где суточная аудитория исчисляется в сотнях тысяч. Просто никто уже реально не допускает мысли, что его голос может на что-то повлиять или изменить. И это, в сущности, логично: люди учатся на опыте, а он подсказывает, что до сих пор ни одна такая петиция не была властями ни учтена, ни рассмотрена. Даже если она собрала больше 100.000 голосов, верифицированных порталом Госуслуг — как некоторые антикоррупционные инициативы последних лет, похороненные в анналах «электронного правительства».

Тем не менее, при всём нашем сомнении, скепсисе и разочаровании, я уверен, что подписаться там стоит.
Пусть промолчат согласные и безгласные.
А нам всё же нужно сказать своё слово.
Вслух.

Послать Брюссель в жопу: так ли это плохо?

Читал субботнюю Латынину, наткнулся на слово Брюссель.
И вспомнился вдруг этот прекрасный город.

Я когда первый раз туда летел, меня очень настойчиво предупреждали: осторожно, там опасно по улицам ходить. Мне такие предупреждения смешно слушать, я ж родом из СССР, и Ховринский маньяк был моим соседом по микрорайону. Но одно дело, когда тебе такое говорит друг Аркадий с синим паспортом, немножко другое — когда незнакомый бельгийский таксист по пути из аэропорта в гостиницу, на хорошем французском языке, впечатлённый недавней бойней в еврейском музее. А уж когда в полночь на главной улице города встречаешь двухметрового Саида из Марокко, и он говорит «Давай я тебя провожу до гостиницы, чтоб не убили», начинаешь подозревать, что там действительно всё не просто. Особенно если ты до этого два часа искал банкомат, и все они оказались либо наглухо заперты с восьми вечера, либо вчистую разгромлены, как донецкий аэропорт. А за спиной у тебя — трое крепких парней, с которыми ты уже собирался всерьёз подраться…

Саида из Марокко я встретил на Ботаническом бульваре, выйдя из магазина, где все были арабы: и продавец, и покупатели. И, к сожалению, обсуждали они не чемпионат мира по футболу, а мою кипу. Продавец соглашался, что я напрашиваюсь на пиздюли, но просил соплеменников потерпеть с этим вопросом, пока я на улицу не выйду. Видимо, не хотелось мужику пол мыть и обломки подметать… Я купил бутылку красного пива, и готов был сделать из неё розочку, чтоб отбиться, потому что трое других покупателей вышли за мной следом, и дело пахло реальным керосином. Но тут очень вовремя соткался из темноты двухметровый Саид, явно успевший хорошо принять пиваса перед нашей встречей, и искавший в своей молодой ночной жизни место для подвига. Как только он разглядел на мне кипу и начал объясняться мне в любви на своём изысканном марокканском диалекте французского, ребята из магазина сразу отвяли и растворились в ночи.

— Мы в Марракеше очень любили евреев, — рассказывал мне Саид. — Мы жили душа в душу. Я, правда, этого не застал, но предки рассказывали. Потом евреи уехали. Бедные в Израиль, богатые во Францию. А потом моя семья поднакопила денег и тоже уехала, в Бельгию… Но уж очень много тут уличной шпаны, ты аккуратней, братан, по городу ходи, а то убьют же нах, у нас с этим просто.

Саид проводил меня до гостиницы, учтиво попрощался и растаял в ночи.
А я надолго запомнил Брюссель — редкий город в Европе, где можно вот так вот запросто огрести пиздюлей от незнакомых арабов за кипу на голове. В Йоханнесбурге тоже предупреждали, что по улицам не стоит ходить, даже днём, но дальше предупреждений там не пошло, мы дня три гуляли по городу, и не огребли. В Каире вообще по улице пройти в кипе не дают, орут «Шалом» и тащат в гости, поить чаем со сладостями. А в Брюсселе и двух часов не прошло, как Господу пришлось присылать мне на подмогу Саида.

К чему я это пишу. Я, конечно же, против Брекзита, но аргумент о том, что британцы не рады гостям из Мёлленбека, я хорошо понимаю. Это не глупость британская, не киплингова спесь и не дешёвая ксенофобская пропаганда Фараджа. Реально многовато паспортов раздал Брюссель разным людям, которых ни Британии, ни России, ни Израилю не хотелось бы видеть у себя в гостях без визы, телесного досмотра и предварительного собеседования где-нибудь в районе Гуантанамо. Зачем он это сделал, вопрос открытый. Но Франция после «Батаклана» довольно решительно восстановила пограничный контроль на границах с соседями по ЕС. Другой вопрос, что это её не спасёт ни от тулузского стрелка, ни от братьев Куаши: слишком уж много там своих натурализованных воинов Ислама. А Великобритания от всей этой рати может изящно отгородиться «Брекзитом». У них и свои есть гопники, ну так зачем же им ещё и брюссельские.

И в этом есть определённая поэтическая справедливость. Ведь сто раз нам предсказывали, что Евросоюз развалится из-за экономики, из-за Греции, из-за португальских или итальянских долгов, которые откажется платить рачительный немец. А выяснилось, что денежные вопросы решаются теми же деньгами. Чего не скажешь об иммиграционной политике, продуктом которой становится террористическая клоака под названием Мёлленбек. Вот этот пожар деньгами уже не зальёшь. И если кто-то вдруг отказался делать вид, что его не замечает — стоит этот отказ уважать, а не списывать на англосаксонскую дурость. Не такие уж они дураки, если в лондонской арабской лавке ночью затариваться не страшно.